Читать книгу - "Колдунья-индиго - Алексей Яковлев"

— О поле, поле, — воскликнет разочарованный путник. — Кто тебя усеял опустошенной водочно-пивной стеклотарой и при чьем попустительстве родимая земля загаживается здесь и повсеместно?!

Не дает ответа поле, ибо вопрос этот риторический. (Риторическим называется такой вопрос, когда спрашивающий придуривается, будто не знает общеизвестного на него ответа.) Зато пробившаяся сквозь кучу мусора оптимистически настроенная и разговорчивая рябина успокоила путника:

— Пустые бутылки и всякая бытовая и строительная дрянь в подмосковных лесах? Это — тьфу! Пустяки! Вспомни, что подаритель Крыма натворил со священным Байкалом и какую бяку тому же славному морю норовили устроить современные бизнес-проектировщики нефтепровода в наше время! А прекрасные города — почти миллионики, сливающие канализацию без всякой очистки в матушку Волгу и другие могучие и полноводные русские реки?! Или думаешь, хотя бы сухопутного мусора в тамошних полях, лесах и весях валят меньше, чем в Подмосковье? Напрасные мечтания! Причем сподвижники подарителя Крыма, фигурально выражаясь, гадили себе под ноги, там же, где жили, ели и пили ту же воду из тех же загаживаемых их стараниями красавицы Волги и священного Байкала, что и все прочие граждане необъятного Союза. Ведь перебраться в те ужасные тоталитарные времена через Железный занавес в экологически чистые Швейцарии можно было только с помощью МГИМО, да и то на время. Это обстоятельство посредством внутреннего голоса сурово предостерегало тогдашних реформаторов: «Орудуйте, товарищи, того, потише». Зато в нынешние благословенные времена рыночной демократии и либеральных реформ, когда Железный занавес разрушен и его останки предприимчивые бизнесмены распродают на металлолом в отсталые страны, вроде Китая, приобрести особнячок в той же Швейцарии или на Багамах, да вообще где угодно, вместе с соответствующим вторым гражданством — для любого реформатора не составляет труда! Были бы деньги в кармане! Перевез туда близких и дорогих твоему сердцу родных людей — и реформируй себе Россию на здоровье! Кстати, раз уж зашла речь о здоровье. Переформировали российское здравоохранение — и где теперь лечатся реформаторы и прочие торговцы металлоломом из неисчерпаемых останков Железного занавеса? Правильно, в Германии или в Израиле. Ну и так далее и тому подобное по всем отраслям, направлениям и регионам… Так что не падай духом, уважаемый путник! Это еще горюшко, не горе. Горе будет впереди! Вот я, например, не пала духом подобно этим маргиналам, — и рябина презрительно указала зеленой веткой на менее удачливых товарищей и подруг по флоре, навечно погребенных под кучами мусора. — Я продолжала бороться за место под солнцем, не уставала пробиваться, и вот, как видишь, пробилась. Где и кто я, и где и кто они?! К осени я закончу оформление документации, официально стану малым бизнес-три («три», напоминаю, по-английски — дерево) и накормлю лесных обитателей вкусными отечественными ягодами. А маргиналы останутся гнить под мусорной свалкой!

Тут к разговорчивой Рябине подлетела серенькая птичка и, тревожно тряся хвостом, с сомнением вопросила:

— А осенью твои ягоды можно будет есть? Не отравишься? Растешь-то ты со своим малым бизнесом из мусорной кучи! Не отправимся ли мы, отведав твою продукцию, в мир иной?

— Если ты адаптировалась к рыночным отношениям, тогда выживешь, — успокоила рябина птичку. — А коли до сих пор придерживаешься маргинальных убеждений, туда тебе и дорога. И не тряси здесь своей гузкой и хвостом, навевая на путника ненужные сомнения. Поналетали тут всякие! А ну, кыш отсюда! А ты, путник, и впредь смело шагай в противоположную от Храма сторону по дороге бедствий, предвидя неизбежные для себя последствия. Но кто о них предупрежден — тот вооружен! Только смотри под ноги, чтобы не споткнуться о пустую бутылку и не влететь физиомордией в кучу мусора! — так закончила свой жизнеутверждающий спич разговорчивая рябина.

И поехал путник указанным компетентной рябиной маршрутом по родному Подмосковью, и тормознул в ужасе, наткнувшись на монбланы дерьма, навезенные в эти приюты отдохновения предприимчивыми водителями самосвалов, повернул прочь и влился на своем благоухающем этилированным бензином железном коне в общий воняющий поток, и помчался неведомо куда — искать по губернии, где незагаженный еще есть природы уголок. Но вряд ли он таковой отыщет и за ее пространными пределами!

Пока разговорчивая Рябина наставляла очарованного, а затем разочарованного путника и давала отповедь незарегистрированной мигрантке — трясогузке, Глеб Панов, сидя за рулем мчавшегося к Разнесенску автомобиля, вспоминал свой давний-предавний разговор с бывшим тогда другом — не разлей вода и коллегой по оперработе капитаном Горюновым. Они ехали как-то вместе по подмосковному шоссе и наблюдали по его обочинам примерно ту же картину. Только что мусора в лесах и перелесках с тех времен значительно прибавилось. Друзья не стали тогда задаваться неудобным вопросом «кто виноват?», который так не любят политологи. А не любят этот вопрос политологи потому, что, отвечая на него, они вынуждены нести такой бред, в какой не могут поверить не только они сами — что понятно, дураков в политологи не берут, — но даже их доверчивые радиослушатели и телезрители. Поэтому Панов и Горюнов сразу взяли быка за рога и обсудили более конкретную проблему: кто весь этот бардак должен ликвидировать? Глеб полагал, что это может и должно сделать государство. Горюнов же считал государство слабым, анемичным, рахитичным и идиотичным. Следовательно, вся надежда на личную и частную заинтересованность индивидуума.

— Вот посмотри, — указывал он другу на шкодливо вынырнувший из перелеска самосвал, наверняка оставивший свой помойный груз на солнечной поляночке. — Разве государство может поставить полицейского у каждой стежки-дорожки? Это нереально! А поручи это дело мусорным баронам, хозяевам свалок, которые материально, а значит, кровно заинтересованы в том, чтобы весь мусор доезжал до их владений. Ведь с каждой машины с дерьмом в их карманы поступает солидная мзда! Мусорные бароны со своими неформально-феодальными дружинами живо разрулят ситуацию. И всего-то издержек — несколько сожженных самосвалов и такое же количество ушлых шоферюг с переломанными ребрами в подмосковных больницах. Не очень цивилизованно? Зато как эффективно! Ручаюсь, что после этой краткосрочной акции уже никогда и никогда — в течение по крайней мере лет десяти — ни один самосвал с мусором не свернет с торной свалочной дороги и не поедет кривой тропинкой в глубь леса. То же самое и с местными любителями отдыха на природе с шашлыками и соответствующего засвинячивания этой природы. Отдай леса в частную собственность — и обойдется даже без сожженных самосвалов, можно ограничиться переломанными ребрами. А вокруг-то зато чистота! Красота! Экология так и благоухает!

— Только ты-то этой красоты больше не увидишь! — скептически возразил другу Панов. — Частные собственники огородят свои владения сплошными железными пятиметровыми заборами, и ты будешь ехать по металлическому коридору. А если не огородят, их леса продолжат загаживать. И владельцам рощ и перелесков предстоит либо любоваться кучами мусора, пусть и меньших размеров, чем прежде, либо сидеть в тюрьме за самочинные расправы и нанесение телесных повреждений средней тяжести отдыхающим в лесу гражданам. Поэтому скорее всего частные собственники эти леса от греха подальше довырубают и продадут кругляками куда-нибудь в Финляндию. Исторические прецеденты подобного рода известны и даже отражены в поэзии: «Плакала Саша, как лес вырубали, ей и теперь его жалко до слез…». Только поздно слезки проливать, когда суховеи по лысой земле уже пыль несут! А нынешним частным собственникам российские леса и перелески в натуральном виде и на фиг не нужны, когда они могут отдыхать на собственных виллах где-нибудь под сенью олив и смоковниц. Ну если уж ностальгия замучает, повесят там, в своем испано-итальянском далеке, на стенку в гостиной картину Шишкина «Медведи в лесу» или что-нибудь левитановское… Нет, покончить с повальным бардаком и безобразием способно только государство! И с чего ты взял, что государство слабое да еще и анемичное, рахитичное и идиотичное? Напротив, оно сильное, могучее и никем из частных собственников, даже олигархов, непобедимое! Если говорить образно и мысленно перенестись в Юрский период, я бы сравнил государство с огромным тираннодинострахозавром. У него одна нога — как все колонны Большого театра вместе, туловище — как весь Большой театр со всеми его подземными помещениями. Бежит — земля дрожит. А остановится — и почва под ним прогибается. И вокруг этого гиганта суетится всякая палеонтологическая (вот уж поистине рахитичная!) мелочь. Этакий доисторический частный сектор.