Читать книгу - "Не бойся Адама - Жан-Кристоф Руфин"

Ньюпорт. Род-Айленд

Расположенный на берегу забитого парусниками залива к западу от Ньюпорта, магазин Сомерсета Брауна со временем стал считаться лучшим шипчандлером всего побережья. Здесь не старались привлечь клиентов красующимися на стенах макетами кораблей или морскими узлами в рамочках. Пусть все эти компасы и прочие медные штуковины действительно красивы, тем лучше, считал Сомерсет, но он выставлял их на продажу не поэтому, а благодаря их точности и надежности. Узкая, завешанная морскими картами витрина вытянутого нижнего зала магазина выходила на набережную. С другой стороны здания сюда вел служебный вход, выходящий в пахнущий водами прилива переулок. Здесь располагались кухни множества ресторанчиков и полные рыбных костей и ракушек мусорные баки.

Барни открыто вошел в магазин через главный вход с набережной. Чего хитрить, когда он и вправду идет повидать своего кузена. Сомерсет приходился сыном тетке Барни, светлокожей гаитянке, и моряку из Нантакета, сыну шведских эмигрантов. В полную противоположность черному Барни, он был белокож и светловолос, так что кузены совсем не походили друг на друга. Это никак не мешало им отлично ладить. Именно поэтому, решив устроить тайное свидание с Полем, Барни сразу же вспомнил о Сомерсете. Шипчандлер жил на втором этаже над магазином. Его квартира, вытянутая в длину, как и сам магазин, в отличие от нижнего помещения была обставлена очень скупо. На крашенных белым стенах висели вещицы, доставшиеся Сомерсету от отца и все как одна связанные с китобойным промыслом. На огромном полотне красовался гарпунер, стоящий в весельной шлюпке и вглядывающийся в кровавую пену, которую оставляет за собой уплывающий кашалот. Картина дышала жестокостью и романтикой, отличаясь удивительной цельностью: нос шлюпки был того же цвета и формы, что и спина кашалота, от которой тянулся к людям трос гарпуна. Невозможно было понять, чья судьба сложится трагичней — охотника или его чудовищной жертвы. Единственной мебелью в гостиной служил окруженный стульями стол красного дерева. Ровно в одиннадцать двадцать пять Барни в полном одиночестве уселся за него. Сомерсет обслуживал клиентов внизу, а все остальные еще не подтянулись.

В одиннадцать тридцать в незапертую дверь служебного входа проскользнула Марта. Она поднялась наверх и присоединилась к Барни.

— Все в порядке? — спросил тот.

— Слежка — мое ремесло, — ответила Марта, смеясь. — Пусть-ка жирный неумеха Лоуренс попробует меня переиграть!

Через пару минут они услышали глухое звяканье китайского колокольчика в магазине. С лестницы донесся звук шагов, и они увидели входящего в комнату Поля. Он был одет в дождевик и полосатую шапочку с помпоном. Щеки его покрывала трехдневная щетина, а на носу красовались квадратные солнечные очки: типичный клиент Сомерсета, не вызывающий никаких подозрений.

Еще через четверть часа пришла Тара. Чтобы избавиться от возможной слежки, ей пришлось зайти в большой супермаркет и выйти через служебный вход. Наконец, к огромному удивлению Поля, с опозданием в десять минут появился и сам Александер. Дипломат и блестящий аналитик, он никогда не обучался специфическому ремеслу разведчика и представлял собой самое слабое звено во всей цепочке и самую легкую добычу для службы наружного наблюдения Лоуренса. Накануне Марте пришлось взять его в оборот и разработать целый сценарий (визит к больной матушке, отъезд на машине ранним утром, множество маневров на пустынных дорогах, чтобы засечь наблюдение, переодевание на автостоянке и приезд в Ньюпорт под видом туриста). Все это отлично сработало. Слежки за ним не было.

Когда все оказались в сборе, Барни объявил, что Тайсен свяжется с ними по телефону. Будучи одним из младших сотрудников, он не пользовался такой свободой передвижения, как остальные. Как и всем агентам-аналитикам, ему полагалось всегда сидеть в бюро в Провиденсе. Тайсен обещал позвонить им с мобильного около полудня, и они смогут поговорить по громкой связи.

Все присутствующие уже знали о разговоре Барни и Поля. Все отдавали себе отчет в опасности, которую представляла собой группа Хэрроу, все понимали неизбежность крупномасштабной диверсии. Все, несмотря на лояльность, были убеждены, что Арчи совершил серьезную ошибку, согласившись положить конец расследованию.