Читать книгу - "От любви с ума не сходят - Ольга Арнольд"

Сердце у меня бьется, колени дрожат, и я присаживаюсь на первый попавшийся стул. Постепенно я успокаиваюсь и могу уже сфокусировать глаза; передо мной на столе лежит история болезни больного Шапиро - того самого, которого мне нужно посмотреть - видно, Валентин оставил ее здесь специально для меня. Подумать только, мне даже алиби приготовили!

Скрип открывающейся двери заставляет меня обернуться. Впрочем, я и спиной чувствую, кто это. Так и есть: Витамин стоит на пороге и пристально смотрит на меня; его глаза, серые, с красными прожилками, меня гипнотизируют - это меня-то, которая сама прекрасно владеет искусством гипноза! Внезапно я понимаю, почему от его взгляда у меня мороз пробегает по коже: так смотрит удав на кролика! В глазах его - моя смерть. И направляется он вовсе не к батарее и не к своей колбочке, а прямо ко мне; вот он протягивает ко мне руки… Я вскакиваю, все мои члены от страха снова прекрасно мне подчиняются, и медленно отступаю. Витамин все ближе и ближе, я уже ощущаю исходящий от его дыхания смрадный запах сивухи. И внезапно я понимаю, что он делает: он гонит меня к окну, как когда-то, десять лет назад, он делал это с Алей! Но я не Аля, я дорого продам свою жизнь, я буду сопротивляться до последнего… Все мои мышцы и нервы мобилизованы; одним прыжком с места я запрыгиваю на стол. В поле моего зрения нет ни одного предмета, который сгодился бы для самообороны, значит, остаются только ноги, натренированные в танго и фокстротах…

Но вдруг все меняется: снова открывается дверь, и на этот раз в дверном проеме появляется Феликс с неврологическим молоточком. Я стою лицом к двери и потому замечаю его первая; Викентий, увидев, что на моем лице больше нет страха, оборачивается - и, опустив руки и бормоча что-то под нос, отходит от меня и по касательной направляется к окну. Феликс стоит в полном недоумении и наконец спрашивает:

- Что здесь происходит?

Я молчу, вместо меня отвечает Витамин, и голос его звучит хрипло:

- Что-что? Нельзя человеку взять свою законную порцию…

Время для меня останавливается; как в замедленном кино, я вижу, как Витамин медленно нагибается, вытаскивает из-под батареи свою колбу и так же постепенно выпрямляется. Феликс застыл на пороге с разинутым ртом, за его плечом показывается большое полное лицо медсестры. Витамин нежно прижимает заначку к груди и поворачивается ко мне спиной, бросив на меня последний леденящий взгляд из-под бровей. Вот сейчас он уйдет и где-нибудь в укромном уголке причастится… и тогда свершится мое отмщение. И тут я вдруг взрываюсь.

За эти секунды я ощутила себя убийцей - и мне стало страшно. Гораздо страшнее, чем тогда, когда с протянутыми к моему горлу руками на меня наступал Витамин. Передо мной проплыло ожесточившееся лицо Нины-Нюси, исковеркавшей свою жизнь убийством благоверного; я не захотела быть такой, как она. Если я переступлю через этот порог, фурии совести никогда не дадут мне покоя, и я никогда, никогда не смогу уже помогать людям, я потеряю свою профессию. И, главное, - моя сестра никогда бы это не простила! Как у нее написано было в дневнике? «Но, убив даже из самых благих побуждений, убийца остается убийцей».

Я спрыгнула со стола, подлетела к Витамину и схватила здоровенного санитара за руку; он настолько этого не ожидал, что, ошеломленный, без сопротивления отдал мне колбу.

Подскочить к раковине и вылить туда ее содержимое оказалось делом нескольких секунд. Но я на этом не остановилась, и мои ярость и злость на себя заставили меня грохнуть колбу об пол. Осколки разлетелись в разные стороны, по счастью, никого не задев.

- Здесь больница, а не питейный дом, - прошипела я вслух. Наверное, все это выглядело более чем странно, но через мгновение и Феликс, и медсестра ожили: студент нашел в углу совок и веник и стал заметать осколки, а полная степенная сестра милосердия, чем-то похожая на немолодую монашенку, выгоняла из ординаторской Витамина, приговаривая:

- Ишь, повадились пить в ординаторской… Тоже мне трактир нашли! Ужо я вам с Лоркой, пьянчугам, задам жару!

Инцидент вроде бы был исчерпан, и я не стала задерживаться на шестом этаже - надо уносить отсюда ноги, пока еще они меня носят, цинично усмехнулась я про себя. Захватив историю болезни, я в сопровождении Феликса спустилась к себе. Он вместе со мной зашел в психотерапевтический кабинет и, прислонившись к стене и не сводя с меня свои немигающие глаза, спросил:

- Что произошло, Лидия Владимировна? У меня создалось впечатление, что этот санитар хочет на вас наброситься…

- Может, ты и прав, Феликс. Мне показалось, что у него начинается белая горячка, и я испугалась. Возможно, ты мне спас жизнь, - я притянула его к себе и, слегка пригнувшись - на каблуках я была выше него, - чмокнула его в израненную щеку.

Мне удалось прогнать его спать в палату, пообещав, что я обязательно его разбужу, если меня куда-нибудь вызовут.

Сама же я по всем канонам жанра должна была провести бессонную ночь, размышляя о жизни и смерти. Ведь за пять минут - всего за пять минут, я проверяла по часам! - я чуть не стала и убийцей и жертвой. Но мой организм потребовал отдыха; я заснула прямо там, где сидела, - на жесткой узкой кушетке в кабинете, без всяких подушек и одеял.

Я спала богатырским сном, и хорошо еще, что ночь выдалась такая спокойная: никто не сходил с ума и не метался в пьяном бреду - я не уверена, что кто-нибудь смог бы меня в эти часы разбудить.

20

Утром, сидя в ординаторской на подоконнике, я рассказывала про свое ночное приключение Володе и Эрику, которого специально попросила зайти в больницу пораньше, пока наши пациенты если уже и проснулись, то еще не очухались. Я постаралась говорить очень кратко и уложилась в двадцать минут. Мне пришлось начать свой рассказ с того, что я смогла выведать у Васи Козлова, хронического шизофреника из Кащенко. За последнее время случилось столько разных событий, что я совсем упустила из вида - оказывается, что Синицын ничего не знает о похищении старушки из психушки! Эту часть наших похождений в изложении Эрика Володя выслушал молча, без комментариев, и на лице его отражались самые разные эмоции: восхищение, возмущение, недоумение; но на губах его играла при этом чуть заметная улыбка, так что я поняла, что победило чувство юмора, и немного успокоилась. Мне его мнение было далеко не безразлично, и я в глубине души боялась, что он сурово осудит мое, честно говоря, предосудительное поведение, как грубое нарушение врачебной этики.

- Если бы эта ситуация повторилась, я снова бы сделала то же самое, - произнесла я с вызовом, когда детектив закончил свой рассказ, но Синицын только тихо засмеялся.

Зато им обоим показалось совсем несмешным то, что я утаила от них факты, подтверждающие вину Викентия-Витамина. Красивое лицо Эрика приняло надменное выражение, а глаза Володи совсем потемнели, когда он спросил:

- Ну и что ты собиралась делать с Плюскиным? Прижать его к стене и потребовать, чтобы он рассказал, кто ему заплатил за убийство Али и твое собственное? Может, ты еще хотела ему пригрозить - при помощи Феликсова молоточка?