Читать книгу - "Детектив весеннего настроения - Татьяна Полякова"

Я не уважала Светку, вряд ли когда-нибудь любила, иногда терпеть не могла, чаще презирала. Но мне не нравится, что он с ней сделал… Я вижу ее на цементном полу на какой-то стройке, с окровавленными руками, с внутренностями, выпавшими из вспоротого живота, с мукой в глазах… Долгая смерть на целых два часа. Слишком большая плата за бездарность, глупость и нелюбовь к себе. Слишком большая.

– О’кей, – громко сказала я. – Я его найду.

В квартире вдруг стало очень тихо. Вроде бы даже холодильник перестал работать, хоть ему и положено. Может, Светка была права и нас связывало нечто большее, чем одинаковые имена и дата рождения?

Я потерла лицо ладонями, а потом решила, что надо все-таки немного поспать. Сновидения меня не посещали. Проснулась я ровно в восемь, как и задумала. Позвонила нескольким людям, чтобы предупредить, что уезжаю по личному делу. Потом сходила за машиной на стоянку возле Синопской набережной. Пока шла, предавалась размышлениям на тему: может, я дурака валяю и ехать не стоит? Однако уже знала: ехать придется.

В общем, утренняя прогулка не избавила меня от вчерашних намерений. Взяв машину, я вернулась домой, минут за пятнадцать собрала вещи, выпила чашку кофе, взглянула на свою квартиру, стоя с сумкой в руке, буркнула «пока» и вышла во двор.

Бог знает откуда взявшийся кот устроился на капоте моей машины, позволил почесать себя за ухом, после чего неохотно спрыгнул. Я вроде бы ожидала, что произойдет нечто такое, что позволит мне остаться. Например, кто-то вдруг позвонит и скажет, что убийца найден. Интересно, кто бы мог позвонить? Стало ясно, время я тяну без особого толка.

Я завела машину и выехала со двора. До моего родного города примерно тысяча километров. Я намеревалась преодолеть их часов за четырнадцать, но не учла состояние наших дорог в это время года. То есть они во все времена особо не радовали, а ранней весной и вовсе вгоняли в тоску и отчаяние.

К десяти вечера я здорово вымоталась, моему организму требовался отдых. Я подумывала заночевать в какой-нибудь гостинице, но через полчаса примкнула к длинной веренице машин возле поста ГАИ, откинула кресло и часа два проспала, прикрывшись курткой. Несмотря на спартанские условия, проснулась я, чувствуя себя отдохнувшей, и продолжила путь. Рассвет встретила в дороге, а вскоре после этого миновала мост, и передо мной открылась панорама родного города. Я остановилась у обочины, прошлась, разминая ноги, а потом некоторое время любовалась золотыми куполами церквей в легкой дымке и беспричинно улыбалась. Иногда о себе узнаешь занятные вещи: оказывается, я здорово скучала по родному городу.

В гостиницах в нашем городе никогда недостатка не было, я надеялась, что с жильем у меня проблем не возникнет. На крайний случай оставались многочисленные знакомые и даже родня. Правда, их беспокоить я все-таки не планировала.

В первой же гостинице, куда я заглянула, нашелся подходящий номер. Администратор спросила, надолго ли я и как погода в Питере. Я ответила «на пару дней», а погоду похвалила.

Номер оказался самым обычным, не хуже и не лучше тех, в которых мне приходилось останавливаться в своих многочисленных поездках. Кровать, шкаф, письменный стол, два кресла, вполне удобных, и телевизор. Развесив в шкафу свои вещи, я отправилась в ванную, приняла душ, а потом отсыпалась до полудня. Ресторан при гостинице к этому времени открылся, я пообедала, вернулась в номер. Требовалось восстановить старые связи, на что ушел еще час. Кое-кто сменил место работы, один мой знакомый даже эмигрировал в Израиль, но в целом за эти годы в родном городе мало что изменилось.

В три я была в редакции газеты, где работала когда-то. Встретили меня сердечно, моим вопросам о гибели Светки не удивились. Оно, в общем, и понятно, раз мы долгое время считались подругами и чуть ли не любовницами. К сожалению, более чем часовой разговор мало что дал. Бывшие коллеги рассказали то, что я уже и так знала из публикаций. Когда мы на некоторое время остались наедине с редактором, он неожиданно произнес:

– Дело темное.

Поначалу я не придала значения этим словам Василия Николаевича, но он вздохнул и добавил:

– Светка ведь… как бы это выразиться… отличалась некоторой странностью. Неизвестно во что могла вляпаться.

– Вы имеете в виду историю с вице-губернатором? – спросила я.

– Да брось ты! Это же смешно. Какой там вице-губернатор! Он на прокуратуру-то поплевывает, а тут Светка с ее статейками… Никудышные статейки, кстати. А вот стихи писала хорошие. Я, признаться, удивился. Как это уживалось в одном человеке?

– Значит, в заказное убийство вы не верите? – поинтересовалась я.

Василий Николаевич поморщился.

– Это наши придумали от избытка энтузиазма. Погибла журналистка, да еще статьи готовила на злобу дня… Ну, вроде все логично. Но киллеры животы не вспарывают. И статьи вряд ли повредили нашему вице-губернатору. А тут такой галдеж поднялся…

– Допустим. Тогда кто? Маньяк?

Он пожал плечами. Чувствовалось, что в идею о маньяке он не особенно верит, так же как и в то, что убийство заказное.

– Вы ведь дружили? – приглядываясь ко мне, спросил редактор.

– Некоторое время.

– Тебя само убийство заинтересовало или… чувствуешь себя чем-то обязанной?

– Наверное. Раз уж дружба имела место. Вы что-то хотите мне рассказать, Василий Николаевич?

– Скорее поделиться наблюдениями. Когда беседовал со следователем, особо о своих впечатлениях не распространялся. Скажи я ему, что Старостина умом тронулась, чего бы он подумал? Зачем сумасшедшую в штате держал? Или есть у меня причина на покойницу наговаривать?

– А какие признаки сумасшествия вы в ней приметили?

Василий Николаевич недовольно нахмурился, вздохнул, посверлил меня взглядом, но все же ответил:

– А как еще можно назвать женщину, которая делает пластическую операцию, чтобы быть похожей на свою подругу?

– Только и всего? – спросила я. У меня вдруг возникло чувство, что редактору внезапно захотелось прервать разговор. Он даже покосился на дверь, точно ожидая, что кто-то войдет и поможет ему в этом.

Он кашлянул и перегнулся ко мне:

– Ладно. И ты, и я прекрасно знаем, что в ее голове было полно тараканов. Если честно, я держал ее здесь по доброте душевной, потому что не представлял, куда она пойдет. Ты в курсе, что она успела поработать во всех изданиях? И нигде не задержалась больше нескольких месяцев.

– В чем причина?

– А то ты не знаешь! Прежде всего журналист она никудышный, но это полбеды, таких пруд пруди. С ее характером она не уживалась ни в одном коллективе. Жалобы писала, скандалы устраивала и прочее в том же духе. Но в последнее время заметно поутихла. Я, честно сказать, порадовался. А за месяц до гибели она вдруг зашла ко мне и говорит: «Василий Николаевич, меня могут убить». Я, конечно, не очень поверил, но расспросил: за что да откуда у нее такие мысли? Отвечала невразумительно, мол, пытается разобраться в одном деле, которое может стать бомбой. За свою газетную жизнь я это сотни раз слышал, а так как о самом деле она ничего конкретного не сказала, не очень-то впечатлился. А она дает мне запечатанный конверт и говорит: «Положите у себя в сейфе, и если со мной…» – ну и прочее в том же духе.