Читать книгу - "Умереть красиво - Питер Джеймс"

Длительное затишье перемежалось оскорбительными воплями в его адрес. Сейчас она снова кричала срывающимся, хриплым от постоянного ора голосом:

– Придурок! Идиот! Ты нас в это втравил! Оставь ты гребаный диск в поезде, мы бы тут не очутились! ОНИ НЕ ВЫПУСТЯТ НАС ЖИВЫМИ! ПОНИМАЕШЬ ТЫ ЭТО, ТУПАЯ СКОТИНА?! ГРЕБАНЫЙ НЕУДАЧНИК!

Келли зарыдала.

Внутри у Тома все сжалось. Ее плач рвал душу, и никакие слова на нее не действовали. После ухода жирного американца Том разговаривал с ней, старался утешить, подбодрить. А заодно отвлечь себя от нарастающей агонии в мочевом пузыре. От невыносимой жажды. Голода. И страха. Может, Келли так ведет себя из-за водки? Или ее нехватки? Может, она страдала от депрессии, как в первые месяцы после рождения Джессики, и алкоголь толкнул ее в пропасть?

А страсть к покупкам на «Ибэй» была предупреждением или криком о помощи, который он не услышал?

– ТЫ, СРАНЫЙ НЕУДАЧНИК! – снова заверещала Келли.

Том содрогнулся. Неудачник. Вот кем она его считает? Впрочем, вполне заслуженно. Сначала он потерпел неудачу в бизнесе, а потом не сумел сделать главное – защитить семью.

Том зажмурился и стал молиться, чего не делал добрых двадцать пять лет. Потом открыл глаза. Ничего не изменилось – вокруг по-прежнему царила тьма.

Связанные ноги затекли. Он перекатился на бок, но после первого же оборота цепь на лодыжке туго натянулась, и наручник – или кандалы, или как там оно называется – врезался в кожу, отчего с губ сорвался крик.

«Думай, – приказал он себе. – Думай».

Стена и пол в непосредственной близости от него были гладкие. Хорошо бы найти что-нибудь острое, перепилить веревки, но, как назло, вокруг ничего подходящего не было. Ничего, мать твою! Ничего!

– СЛЫШИШЬ МЕНЯ, ТЫ, СРАНЫЙ НЕУДАЧНИК?

На глаза навернулись слезы.

«Келли, родная, я очень тебя люблю. Пожалуйста, не надо так со мной».

Чего добивается этот жирный ублюдок? Кто он, черт возьми, такой? Как наладить с ним диалог? Однако в глубине души Том понимал, с кем имеет дело и почему они оказались здесь.

В голове вдруг прояснилось, и его накрыло волной панического страха. Посреди ночи он отвез детей родителям Келли, и если ее мать женщина бойкая, то прикованный к постели отец совершенно беспомощный. А вдруг жирный ублюдок задумал похитить еще и детей? Вдруг его головорезы нагрянут, когда тещи не будет дома?

В отчаянии Том снова перевернулся – цепь туго натянулась. Он дернулся, превозмогая боль. Затаив дыхание дергал снова и снова. Снова и снова. Без толку.

Он ненадолго затих. Но тут у него возникла идея.

Чуть поодаль вспыхнул прямоугольник света. Дверь. В помещение шагнули двое с фонарями в руках. У Тома участился пульс, горло перехватило. Он напрягся, готовый сражаться любыми способами.

Силуэты рассредоточились: один направился к Келли, второй к нему. Келли молчала. В лицо Тому ударил безжалостный, слепящий луч. Потом круг света сместился, озарив картонный стаканчик с водой и булочку на полу.

– Еда тебе, – произнес на ломаном английском грубый мужской голос с ярко выраженным восточноевропейским акцентом.

– Мне нужно помочиться, – пробормотал Том.

– Валяй, ссы под себя, как все, – рявкнула Келли.

– Ты не мочиться! – пригрозил голос.

– Мне очень надо. Пожалуйста, отведите меня в туалет, – попросил Том высокого мускулистого парня лет тридцати с суровым лицом и модной короткой стрижкой.

Сейчас Том видел его отчетливо, а главное – видел, что находится у него за спиной. Ряд бочек для химикатов.

– Ешь, – повторил парень и вместе с напарником двинулся к выходу.

Дверь за ними закрылась, прямоугольник света погас, и супруги снова остались в кромешной тьме.

– Любимая? – позвал Том.

Тишина.

– Любимая, послушай.

– Почему они не принесли выпить?

– Принесли воду.

– Я не о том, черт возьми.

Сколько же времени она пьет? Сколько же времени он ничего не замечал?

– Как мне пить со связанными руками, не подскажешь, умник?

Том медленно повернул голову к «угощению», ткнулся носом в бумажный стаканчик и мысленно проклял свое унизительное положение. Он осторожно обхватил губами стакан, чтобы не пролить ни единой капли драгоценной влаги, вцепился в него зубами и, наклонив, жадно выпил.

Потом, словно слепой зверь, водил носом, пока не отыскал булочку. Аппетита не было, но он заставил себя проглотить кусок. И еще один, а остальное выплюнул.

– По-моему, пора домой, – объявила Келли. – Как думаешь, насыплют нам конфет на дорожку?

Том улыбнулся – впервые за два минувших дня.

Похоже, она немного успокоилась.

– С таким гостеприимством вряд ли, – попробовал пошутить Том, но ответом было гробовое молчание.

После булки и воды он почувствовал себя лучше, бодрее. Пора сделать свой ход.

Перекатываясь и извиваясь, он медленно пополз по полу туда, где несколько минут назад луч высветил ряд бочек с химикатами.

Цепь на щиколотке снова натянулась, и его охватила паника.

«Ради всего святого, еще чуть, еще чуть-чуть».

Том дернулся – металл сильнее впился в ногу, из горла вырвался крик.

– Том, любимый, ты в порядке?

«Слава богу, успокоилась!»

– Да, – прошипел он из страха, что их могут подслушивать. – Все нормально.

В следующий миг лоб наткнулся на преграду.

«Пожалуйста, только не стена!»

Под кожей ощущался холодный округлый пластик. Бочка!

Том попробовал привстать. Бочка закачалась, и он соскользнул вниз. Перекатился на живот – ноги связаны, щиколотка пылает огнем – и резко подтянулся раз, другой. После чего набрал в грудь побольше воздуху, шумно выдохнул и что есть мочи рванул вверх. Получилось! Том зацепился подбородком за край.

Восхитительно острый, зазубренный край.

Медленно, дюйм за дюймом, он отклонялся назад, увлекая за собой бочку. Та была куда тяжелее, чем ему представлялось, слишком тяжелая для него. Внезапно она опрокинулась и с грохотом повалилась на пол.

– Том? – крикнула Келли.

– Все хорошо.

– Что ты делаешь?

– Ничего.

Не теряя ни секунды, он подкатился к краю бочки и, нащупав в темноте шнур, сковывающий руки, стал тереться о зазубренный ободок.

Несколько минут спустя Том с удивлением и облегчением осознал, что может двигать руками отдельно от тела. Маленький шажок, однако ощущение, словно взобрался на Эверест. Настроение поднялось. Получилось!

Настал черед запястий, по-прежнему крепко связанных. Нащупав бочку, Том принялся лихорадочно пилить шнур. Тот медленно, но верно поддавался – и наконец лопнул. Стряхнув последние обрывки, Том с усилием приподнялся, вытянул руки и покрутил запястьями, восстанавливая кровоснабжение.

– Мы здесь умрем? – заплакала Келли.

– Нет.

– Мама с папой не смогут вырастить детей. Мы ведь никогда об этом не задумывались.

– Мы не умрем.

– Том, я очень тебя люблю.

На глаза снова навернулись слезы. В голосе Келли звучало столько нежности, тепла, заботы.

– Родная,