Читать книгу - "Королевский судья - Сандра Лессманн"

— Нет, я бы очень хотел, но мне неизвестно лекарство от чумы. Она непредсказуема. Одного она убивает в несколько дней, другого щадит. Испробованные мной средства одним, кажется, помогают, на других не оказывают никакого воздействия.

— Почему вы подвергаете себя такой опасности, патер? — спросил Трелоней, и в его голосе отчетливо послышалось неодобрение.

— Милорд, я священник. Мой долг поддерживать людей, оказавшихся в тяжелом положении, и я намерен его исполнить.

— Но вы можете заразиться и умереть! Это даже вполне вероятно, ибо вы постоянно соприкасаетесь с чумными.

Иеремия ответил судье с серьезным спокойствием человека, смирившегося с судьбой, что бы она ему ни уготовила:

— Моя жизнь принадлежит Богу. Если он захочет призвать меня к себе, он это сделает, где бы я ни находился. Я нужен больным и не могу их оставить.

Какое-то время сэр Орландо молча смотрел на иезуита, и на лице его ясно читалось: «А что будет со мной? Мне вы тоже нужны! Так просто перечеркнуть свою жизнь!»

Иеремии было несложно понять мысли судьи, растерянность и упрек в его взгляде. Он тоже дорожил дружбой Трелонея, тем более только что получив доказательства ее искренности.

— Обещайте мне быть осторожным, — глухо попросил сэр Орландо. — Я хочу снова увидеть вас живым и здоровым.

— Уверяю вас, милорд, что не буду легкомысленно рисковать своим здоровьем, — бодро заверил его Иеремия, что, как он сам заметил, прозвучало фальшиво. — Когда вы вернетесь в Лондон? — торопливо прибавил он, стараясь не выдать своей неловкости.

— К михайловской сессии, если только к тому времени чума в городе отступит. Если же нет, возможно, судебные заседания перенесут из Лондона — вероятно, в Виндзор. Боюсь, эпидемия весьма на руку нашему убийце. Кто знает, когда мои люди вернутся из Уэльса и доставят нам необходимые сведения о семье Эдвардса. Но получив их, я тут же дам вам знать.

— Вы только что сказали, что Судебные инны закрыли, — вспомнил Иеремия. — А вы не знаете, Джордж Джеффрис уехал из города?

— Да, это скверно. Вчера я послал слугу в «Иннер темпл» и велел разузнать про Джеффриса, но он вернулся несолоно хлебавши. Никто не знает, где студент. — Трелоней поднялся и на прощание сердечно пожал священнику руку. — Мне очень жаль покидать вас именно сейчас, когда все так запуталось. Если вам понадобится помощь, пошлите мне весточку. Да хранит вас Господь, патер.

При дворе праздновали победу при Ловенштофте, особо чествовали герцога Йоркского, младшего брата короля, лорд-адмирала и главнокомандующего флота. Но всех тревожили растущие масштабы эпидемии, поговаривали об отъезде из Лондона.

Аморе, как и другие придворные, начала подготовку к отъезду, хотя все еще надеялась, что положение изменится и двор останется в Уайтхолле. Но число заболевших чумой неуклонно росло и в Вестминстере, и придворными овладел страх. На Петра и Павла было решено переезжать в Хэмптон-Корт.

Карл признал сына Аморе, получившего при крещении имя Карл Фитцджеймс, и регулярно справлялся о нем. Как-то после обеда король заметил, что Аморе невесела. С чуткостью, за которую она была благодарна ему, он спросил:

— Вы беспокоитесь за вашего иезуита, мадам?

— Да, сир, — подтвердила она. — Говорят, во время эпидемий больше всего страдают врачи и священники. Для него это означает двойную опасность.

— Тогда уговорите его сопровождать вас и двор, — предложил Карл. — Неплохо иметь при дворе такого врача.

— Я попытаюсь. Но, боюсь, уговорить его будет непросто.

На следующее утро Аморе в своей карете отправилась на Патерностер-роу. Как только она вошла в цирюльню, ей сразу же бросились в глаза изменения, произошедшие в доме. Нельзя было не заметить, что образцовый порядок и чистоту, важные для мастера Риджуэя, никто не поддерживал. Банки с мазями, инструменты стояли, лежали повсюду, где им было вовсе не место, металлические тазы для кровопускания, висевшие на стене и под потолком, потускнели, чистые льняные повязки были свалены в кучи. Морща нос, Аморе прошла по цирюльне и с отвращением пробормотала:

— Кошка вон, мыши в пляс.

Дверь в комнату патера Блэкшо была приоткрыта. Аморе поскребла ногтем по дереву, но ответа не последовало. Помедлив, она вошла. Иеремия навалился на стол, положив голову на руки, и не шевелился. С тревогой Аморе всмотрелась в него. Он не имел обыкновения спать посреди дня. Должно быть, работал всю ночь. Аморе легонько потрясла его за плечо, но он не пошевелился. Она потрясла его сильнее, и только тогда он с легким стоном проснулся.

— Миледи, — пробормотал Иеремия, протирая покрасневшие глаза, — что вы здесь делаете? Я думал, вы уже давно вместе со двором выехали из города.

— Король отправляется в Хэмптон-Корт только через три дня. Но скажите же мне наконец, в чем дело? Вы больны?

Иезуит покачал головой:

— Только устал. Я почти каждую ночь работаю.

— А цирюльня мастера Риджуэя тем временем разваливается, — упрекнула Аморе.

— Знаю, надо бы следить за Джоном и Тимом, но у меня просто не хватает времени. Они только и знают, что сидят и курят табак. Когда я делаю им замечание, начинают шевелиться, но стоит мне уйти из дома, опять хватаются за трубки.

— Вы много работаете. У вас хотя бы остается время на сон?

— Мадам, вы не имеете никакого представления о несчастье, свалившемся на город. Чумой больны сотни людей, с каждым днем их становится все больше. Сколько врачей и священников уехало из Лондона! Кто-то же должен работать.

Аморе помрачнела:

— Но откуда взялась ужасная эпидемия?

— К сожалению, этого никто не знает, — вздохнул Иеремия. — Духовенство придерживается мнения, будто Бог наслал на людей чуму как заслуженное наказание, чтобы покарать их за грехи.

— А что думаете вы? Ведь вас не устраивает подобное объяснение, не так ли? Я вижу это по вашему лицу.

Иеремия слегка пожал плечами.

— Так написано в Библии, — уклонился он от прямого ответа. — Как вам известно, в Первой книге Царств сказано: «И отяготела рука Господня над Азотянами, и Он поражал их, и наказал их мучительными наростами, в Азоте и в окрестностях его». На филистимлян Бог наслал чуму, когда ограбили ковчег завета, — он поднял глаза и посмотрел на нее со своей мудрой улыбкой. — Но Гиппократ не считает гнев богов причиной болезней.

— Вы опять разрываетесь между теологией и медициной, — улыбнулась Аморе.

— Мне просто трудно поверить, что Бог, желая наказать погрязший в грехах королевский двор, как говорят проповедники, насылает кару на город, от которой страдают в первую очередь невинные бедняки, а грешные придворные запросто бегут от опасности. Вот увидите, миледи, болезнь пощадит их и придворная жизнь нисколько не изменится.

— Но если болезнь не от Бога, то откуда? Вы согласны с астрологами, объясняющими ее расположением планет? Или это испорченный воздух, вызывающий гниение соков?