Читать книгу - "Соверен - К. Дж. Сэнсом"

— Мне это известно. Мы с Бараком только что были у него. С нами беседовал сэр Ричард Рич.

— Мистрис Марлин очень сердита. Она терпеть не может сэра Уильяма.

— У меня уже был случай это понять, — кивнул я. — Если вы помните, я присутствовал при их встрече в минувшую среду.

Напоминание об этом неприятном событии заставило Тамазин залиться краской.

— Мистрис Ридбурн, вне всякого сомнения, вы поступите разумно, если постараетесь держаться подальше от меня и от мастера Барака, — сказал я, тщательно подбирая слова. — Поверьте, знакомство с нами чревато для вас крупными неприятностями.

— Да, сэр.

— Только что нам сделали весьма серьезное предупреждение. Возможно, мастер Барак сам вам обо всем расскажет. Подчас он бывает излишне несдержан на язык.

— Он очень обеспокоен, сэр.

— Это не слишком на него похоже. Обычно он пребывает в счастливой безмятежности, оставляя мне право терзаться от беспокойства.

Я не сводил глаз с Тамазин, пытаясь понять, насколько хорошо она осведомлена о наших с Бараком делах. В интересах самой девушки было бы лучше, если бы Барак воздержался от особых откровенностей.

— Вам известно, где сейчас мастер Барак? — спросил я.

— Он пошел в поля, поглядеть на лагерь. Я хотела сказать вам, сэр…

Тамазин осеклась, так и не набравшись решимости.

— Слушаю вас, — ободряюще произнес я.

«Наверное, для того, чтобы подойти ко мне, девушке потребовалась вся ее смелость, — пронеслось у меня в голове. — Ведь для нее я суровый и занудливый старый сухарь, всячески помыкающий ее возлюбленным».

— Я очень сожалею о том, что пыталась вас обмануть. Я имею в виду… ну, эту кражу.

— Да, с вашей стороны это был до крайности неразумный поступок, — кивнул я. — Женщине подобные выходки не к лицу. Гнев Малеверера вполне понятен. И все же ему не следовало обращаться с вами так грубо.

— О, это сущая ерунда, — пробормотала она, потупив голову. — В моей жизни было и не такое, мастер Шардлейк. Мне пришлось самой пробивать себе дорогу. Хотя моя мать тоже служила при дворе.

— Да, Барак мне рассказывал.

— Она была швеей, шила ливреи для телохранителей королевы. Работала при Катерине Арагонской, потом при Анне Болейн.

— Вот как?

— Да. А семь лет назад, во время чумного поветрия, она умерла.

— Мне очень жаль, — мягко откликнулся я. — Тогда многие лишились близких. В том числе и я.

— Мне было тогда двенадцать лет. На всем белом свете некому было обо мне позаботиться, кроме бабушки. Но она была так стара и больна, что мне самой приходилось заботиться о ней.

— Наверняка вам пришлось несладко.

— Я никогда не знала, кто мой отец. Но думаю, он человек благородных кровей, — сказала Тамазин, и в глазах ее на мгновение вспыхнули гордые огоньки. — Моя мать говорила, что он занимал при дворе важный пост.

— Вот как?

— Да. Должно быть, он принадлежал к числу высокопоставленных придворных.

«Скорее всего, он служил портным», — мысленно поправил я, с сожалением взглянув на Тамазин. Наверняка мать придумала сказку об отце благородных кровей, чтобы утешить дочь, подсластить горечь незаконнорожденности.

— Вижу, сэр, слова мои не вызвали у вас особого доверия, — проницательно заметила девушка. — Но я верю, что отец мой был не из простых. И горжусь этим. Хотя, поверьте, мне пришлось вытерпеть немало оскорблений. Люди ведь очень жестоки.

— Да, это так, — кивнул я. — И вы поступаете правильно, не обращая внимания на насмешки жестоких людей.

«А как следует поступать, если жестокой насмешки тебя удостоил сам король?» — мысленно задал я вопрос самому себе.

— Бабушка посоветовала мне воспользоваться тем, что чума унесла многих швей, и занять место матери, — продолжала Тамазин. — Я так и сделала, сэр. Пришла к управляющему двором и сказала, будто я искусная швея. Хотя, скажу вам честно, тогда я едва умела делать несколько стежков.

— Как видно, вы всегда умели обводить людей вокруг пальца, — усмехнулся я.

— К этому меня вынудила жизнь, сэр, — нахмурившись, проронила Тамазин. — Только обман недолго оставался обманом. Я работала день и ночь и вскоре действительно стала искусной швеей. Другие девушки, те, что работали вместе с матерью, учили меня в память о ней. Нам, беднякам, приходится всячески изворачиваться. Я должна была кормить себя и бабушку, а швеям неплохо платят. К тому же, работая при дворе, я ощущала себя в безопасности.

— Я все понимаю. И не осуждаю вас.

— Так что мне сызмальства пришлось научиться жить своим умом.

— Как и Бараку.

— Когда в тот день я увидела его в городе, меня, поверите ли, точно в сердце что-то кольнуло. Так он мне приглянулся, что и сказать нельзя. И я решила — почему бы мне не познакомиться с этим пригожим молодчиком?

— Должен признать, мистрис Ридбурн, осуществляя свое желание, вы проявили немало сообразительности, — изрек я с едва заметной улыбкой. — Да и смелости тоже. Насколько я понимаю, вы не из тех, кто позволит рыбке сорваться с крючка.

— Как вы сами сказали, сэр, подобные выходки не к лицу порядочной женщине, — серьезно произнесла Тамазин. — Но я ничуть не жалею о том, что сделала. Ведь мы с мастером Бараком нашли друг друга. И я хочу попросить вас об одном — пожалуйста, не чините нам препятствий. Или вы считаете, что подобная просьба с моей стороны — непозволительная дерзость?

— Я считаю, что вы весьма необычная молодая особа, мистрис Ридбурн, — произнес я, устремив на девушку испытующий взгляд. — Поначалу я думал, что вы чрезмерно легкомысленны. Но вижу, я ошибался.

— Джек сказал мне, что у вас вышла размолвка. Он очень сожалеет о своих словах.

— В последнее время я его не узнаю. Прежде ему и в голову не пришло бы призывать меня к осторожности. А теперь его раздирают противоречия. Какая-то часть его существа жаждет спокойной и размеренной жизни, какая-то по-прежнему стремится к авантюрам.

— Я надеюсь, он все же предпочтет спокойную жизнь, — заявила Тамазин. — Мне бы очень хотелось, чтобы он продолжал работать у вас и добился наконец устойчивого положения.

— Я начинаю понимать, к чему вы клоните, мистрис Тамазин, — усмехнулся я. — Если я не ошибаюсь, вы хотите предложить мне сделку.

— Просто мне кажется, что мы можем друг другу помочь, — пожала плечами девушка. — Джек очень вам предан, сэр. Он говорит о вас с восторгом. По его словам, вы сочувствуете простым людям и понимаете их нужды.

— Неужели он и в самом деле так сказал?

Какие бы цели ни преследовала Тамазин, ей удалось задеть мою чувствительную струну.

— Да, сэр, конечно. И он очень переживает из-за похищенного содержимого шкатулки. Все время твердит, что это его вина. Думаю, он стал таким раздражительным лишь потому, что сердится на себя. Прошу, не будьте с ним слишком суровы.