Читать книгу - "Сбытчик. Плата за шантаж. Топор - Эван Хантер"

Миссис Мэскин не ответила. Положив одну руку на руль велосипеда своего сынишки, она повезла велосипед и ребенка по дорожке, потом они вошли в дом, и дверь захлопнулась.

— Что я не так сделал? — спросил Карелла. — Я не умею обращаться с детьми, а?

— Понимаешь… Ты не умеешь обращаться с женщинами, — сказал Хейвз.

ГЛАВА III

Женщину звали Тедди Карелла, и она была его женой, и он умел обращаться с ней.

Убитый был опознан по фотоснимкам в 5.30 дня, после чего Карелла и Хейвз продолжили допрос Энтони Лэссера по поводу его отца, а затем вернулись в участок, чтобы отметить уход с работы. Они вышли из участка в 6.15, на полчаса позднее, чем полагалось. Хейвз спешил на свидание с девушкой по имени Кристин Максуэлл. Карелле предстояло свидание с женой и двумя детишками.

У его жены были черные волосы, карие глаза и фигура, которая нисколько не пострадала от рождения близнецов. Полногрудая, широкобедрая, с длинными ногами, 'она встретила его в передней, звонко поцеловала и обняла так крепко, что хрустнули кости.

— Эй, полегче! — воскликнул он. — Что происходит?

Тедди Карелла следила за его губами, когда он говорил, потому что она была глухая и могла слышать, только наблюдая за движением губ или рук говорящего. А поскольку она была и немая, она подняла правую руку и быстро сообщила ему на универсальном языке глухонемых, что близнецы накормлены и что Фанни, их экономка, в данный момЯМт укладывает их спать. Карелла следил за ее движущейся рукой, упуская иногда, то или другое слово, но понимая смысл, и улыбнулся, когда она начала говорить ему о планах на вечер, как будто ее планы нуждались в пояснении после поцелуя, которым она встретила его у входа.

— Тебя могут арестовать за такие выражения, — сказал Карелла, ухмыляясь. — Хорошо еще, что никто не услышит.

Тедди оглянулась, чтобы убедиться, что дверь в комнату близнецов закрыта, обвила руками его шею, тесно прижалась к нему и снова поцеловала, и он чуть не забыл, что надо зайти пожелать доброй ночи близнецам, прежде чем сесть обедать.

— Интересно, что это на тебя нашло, — сказал он и усмешливо поднял одну бровь, и Тедди быстро задвигала пальцами правой руки и объяснила ему, что дареному коню в зубы не смотрят. ’

— Ты самый симпатичный дареный конь, какого мне до. велось видеть за всю неделю, — сказал Карелла жене, чмокнул ее в кончнк носа и направился по коридору в комнату близнецов, постучав в дверь, прежде чем войти. Фанни подняла голову от кроватки Марка, которому она подтыкала одеяло.

— Никак сам пожаловал, — сказала она, — да еще стучится в собственном доме.

— Дорогая барышня… — начал Карелла.

— Поди ты, уж и барышня. Не иначе, как у них хорошее настроение.

— Не иначе, как у них хорошее настроение, — повторила Эйприл со своей кроватки.

— Дорогая барышня, — сказал Карелла, обращаясь к Фанни, — если человек хочет, чтобы дети стучали в его дверь, прежде чем войти, он должен показать пример и стучать в их дверь, прежде чем войти. Правильно я говорю, Марк?

— Правильно, папка, — ответил Марк.

— Эйприл?

— Правильно, правильно, — сказала Эйприл и засмеялась.

— Только не разгуляйте их перед сном, — предупредила Фанни.

Фанни было за пятьдесят, она была рыжеволосая, с пышным бюстом, чистая ирландка. Она отошла от кроватки Марка с притворно сердитым выражением лица, на ходу поцеловала Эйприл и сказала:

— Оставляю вас, детки, с вашим ужасным папашей, который будет рассказывать вам истории о расследовании преступлений.

— Когда-нибудь, — сказал Карелла, ни к кому не обращаясь, — Фанни выйдет замуж и покинет нас, и все веселье уйдет из нашей жйзни, и наш дом станет мрачным и печальным.

— Надо же такое придумать, — сказала Фанни, ухмыльнулась и вышла из комнаты, но тут же снова просунула голову в дверь, — Обед через пять минут. Не задерживайтесь, Шерлок.

— Кто такой Шерлок? — спросил Марк.

— Полицейский, — ответил Карелла.

— Он лучше, чем ты? — спросил Марк.

Эйприл выскочила из кроватки, выглянула в открытую дверь, чтобы убедиться, что Фанни не возвращается, и залезла на колени к отцу, который сидел на краю кровати Марка.

— Нет полицейских лучше, чем папочка, — заявила она братишке.'— Правда, папочка?

Карелла, не желая разрушать столь прекрасный образ отца, скромно сказал:

— Правда, Малыш. Я самый лучший полицейский в мире.

— Конечно, самый лучший, — сказала Эйприл.

— Я и не говорил, что он не лучший, — возмутился Марк. — Она всегда все переворачивает, папка.

— Не называй его папка, — сказала Эйприл. — Его зовут папочка.

— Между прочим, его зовут Стив, воображала, — возразил Марк.

— Если вы будете пререкаться, — сказал Карелла, — я уйду.

— Она сегодня сломала две мои модели, — пожаловался Марк.

— Зачем ты это сделала, Эйприл? — спросил Карелла. ’

— Потому что он дразнится и назвал меня «Мокрые штанишки».

— Она и есть «Мокрые штанишки».

— Я за всю неделю ни разу не намочила штанишки, — скривила губы Эйприл.

— Вчера вечером намочила, — дразнил сестру Марк.

— Мне кажется, что это тебя не касается, Марк, — сказал Карелла. — То, что делает твоя сестра…

— Конечно, папка, — согласился Марк, — я просто говорю, что она воображала и Мокрые штанишки.

— А мне не нравятся эти выражения, — сказал Карелла.

— Какие выражения?

— Какие, какие — Мокрые штанишки, — сказала Эйприл.

— Почему? Что тут такого, папка?

— Он тебя зовет папка, чтобы все думали, что он уже большой и никого не боится, — сказала Эйприл. — Он все хочет доказать, что он никого не боится.

— Ничего я не хочу доказать. А вообще, плохо что ли — никого не бояться? Папка сам никого не боится, скажи?

— Ну и что с того, — сказала Эйприл. — Наш папочка очень хороший и добрый. — И она прижалась к груди отца и заулыбалась. Он посмотрел на ее личико, на черные волосы, которые растут уголком от лобика, и карие глаза, такие же, как у Тедди, потом перевел глаза на сына и в первый раз удивился их поразительному сходству и в то же время такой разительной непохожести. Конечно, близнецы — это больше, чем просто брат и сестра, — у них была одинаковая окраска,' овал лица, даже мимика. Но каким-то непостижимым образом Эйприл удалось унаследовать красоту Тедди, а в Марке эта красота была как бы грунтовкой фасада, который больше напоминал облик отца.

— Что ты сегодня делал? — спросил Марк, и Карелла улыбнулся и сказал:

— A-а… то же, — что всегда.

— Расскажи нам, папочка, — попросила Эйприл.

— Лучше вы расскажите, что вы делали.

— Я сломала Марку две модели, — сказала Эйприл и хихикнула.

— Слышишь, папка? Я ж тебе сказал.

— Обед готов, —