Читать книгу - "Украденная дочь - Клара Санчес"

Она назвала мне несколько цифр, объяснила, где находится почтовое отделение, и сказала, какой номер у ячейки.

— Я очень хочу тебе кое-что рассказать, — сказала я, вытирая слезы, которых вылилось столько, словно у меня не глаза, а водопроводный кран.

Как ни странно, я рассказала о важных событиях своей жизни не подруге Росане, а мало знакомой мне женщине, которая пыталась убить своего любовника.

Когда я вышла на улицу, Матео там уже не было. Он уехал, не дождавшись меня, но я ничуть не расстроилась. Мне нужно было очень многое обдумать. Я дошла до станции и поехала обратно на поезде, размышляя над тем, что ответила мне «роковая женщина». Когда я рассказала о Лауре, она ничуть не удивилась. «Бедная Бетти…» — повторила она. Ей отнюдь не показалось невероятным то, что моя якобы умершая в младенчестве сестра вдруг оказалась живой и здоровой. Но она задумалась, когда я сказала, что не вижу эту свою сестру вот уже несколько дней и мне кажется странным, что она не пришла на очередную встречу со мной, что она боится, как бы ее бабушка и мама не узнали о моем существовании и не догадались о том, в чем она их подозревает, и что они, возможно, отправили ее в какую-нибудь поездку или упрятали в укромное место. Впрочем, как я предположила, Лаура могла и заболеть — или же заболела ее бабушка.

«Роковая женщина» медленно покачала головой из стороны в сторону. По ее мнению, все зависит оттого, как повела себя Лаура. Ей, возможно, уже давно угрожает опасность. Если Лаура рассказала бабушке и маме обо всем, они, конечно же, поймут, что могут ее потерять, — более того, что она может их выдать.

Едва я вышла из поезда, как тут же отправилась в почтовое отделение, о котором мне сказала «роковая женщина». Оно находилось недалеко от центра города, и я пошла туда пешком, размышляя, какие же шаги предпринять относительно Лауры. Я решила, что возьму в ячейке деньги и зайду в обувной магазин в надежде на то, что увижу, как она обслуживает каких-нибудь клиентов, и в этом случае мне не придется предпринимать ничего экстраординарного.

Я испытывала большое облегчение оттого, что наконец-таки решу сейчас проблему зависших в воздухе трехсот тысяч песет. Я подошла к ячейке № 59, набрала код, взяла один из лежавших в ячейке конвертов, закрыла ячейку, зашла в находящийся неподалеку от почтового отделения бар и заперлась там в туалете. Взяв из конверта полагающуюся мне сумму, я некоторое время спустя — когда в почтовом отделении набралось побольше народу — вернула конверт на место. Теперь я могла закупать новые партии товаров и продавать их до тех пор, пока не поступлю на следующий год в университет. Самое главное заключалось не в том, чтобы перестать обманывать свою — пусть даже уже ушедшую из жизни — маму, а в том, чтобы наконец начать заниматься тем, чем, как она думала, я якобы занималась: начать учиться.

Я в течение двадцати минут не сводила взгляда с того, что происходило в обувном магазине, но Лауру так и не увидела. В магазине находились только наемная продавщица и за кассой донья Лили, одетая в свитер с отложным воротником и брюки. Грета, наверное, была в квартире или со своим любовником. А где же Лаура? Может, с ней произошел несчастный случай или она серьезно заболела? Оглядывая магазин в поисках Лауры, я не сразу заметила нечто весьма странное: инвалидное кресло стояло в углу, а значит, донья Лили, по-видимому, сидела на обычном стуле. Однако что меня удивило больше всего, так это то, что она без каких-либо затруднений встала и подошла к стеллажу, чтобы посмотреть цену одной из сумок. Она была довольно высокой и полной, однако без каких-либо аномалий в телосложении. Продавщица быстренько подбежала и накинула ей на плечи шаль. Получается, донья Лили не была инвалидом: она вполне могла ходить.

Мне не очень хотелось слоняться по улице с такой большой суммой денег в кармане, а уж тем более идти через парк в хореографическое училище, где давала уроки Лаура, поэтому я вернулась домой и закончила наведение порядка. Затем осмотрела более внимательно приглашение на свадьбу Матео. Оно было красивым, причем прежде всего за счет высокого качества бумаги. Я положила конверт в укромное место, чтобы использовать его, когда понадобится произвести на кого-нибудь впечатление, а приглашение порвала и бросила в мусорное ведро, решив, что в доме и без этого листочка бумаги полно барахла, на котором собирается пыль. Потом я положила деньги в ящик своего письменного стола под школьные тетради и пошла в комнату родителей. Наконец-то я больше не чувствовала ком в горле и не испытывала жуткого желания умереть. Наконец-то я могла смотреть на мамину норковую шубку, не чувствуя, что мир разваливается на части. Я провела ладонью по «бесподобному меху», как говаривала мама, и надела шубку. В ней меня охватило чувство полного умиротворения — как будто меня укутали все мягкие белые облака, какие только есть на небе. Я достала из кармана шубы деньги и положила их к тремстам тысячам песет под свои школьные тетради, а затем, как будто меня кто-то толкнул, рухнула на кровать и проспала до тех пор, пока Анхель не открыл дверь и не начал шуметь так, словно кто-то ломал мебель и бил посуду. Я встала и пошла вслед за ним в кухню.

— А почему ты так одета? — спросил Анхель, бросая взгляд на шубу.

— Мне кажется, что мать и бабушка Лауры держат ее взаперти.

— Мне поначалу почудилось, что это не ты, а мама.

— Что? Ты слышал, что я только что сказала?

— Сегодня вечером у меня баскетбол. Я не собираюсь идти с тобой ее спасать.

Анхель так быстро пришел в себя после смерти мамы, что меня это даже тревожило.

— Почему ты такой, Анхель?

Он пожал плечами, открыл холодильник, достал пакет молока и поднес его ко рту. Я выхватила пакет у него из рук.

Мне кажется, что он специально сделал это, чтобы спровоцировать меня, так как знал, что я терпеть не могу, когда молоко не наливают в чашку, а пьют прямо из пакета. Мне кажется, он пытался заставить нас жить так, как мы жили прежде.

Администратор хореографического училища, само собой разумеется, в норковой шубе меня не узнала. Она окинула меня с головы до ног одобрительным взглядом: раз в норковой шубе, значит, водятся денежки, а к людям с деньгами она, по-видимому, испытывала невольное уважение.

— Я ищу Лауру Валеро, преподавательницу танцев.

— Хм… С Лаурой у нас проблемы. Она позвонила несколько дней назад и сказала, что сломала ногу и не знает, когда снова начнет проводить занятия. Мы распределили ее учеников по другим преподавателям.

— А-а… Да, это проблема. А звонила она сама?

Администратор наморщила лоб, напрягая память.

— Да, вроде бы сама. Или ее мать. Возможно, что звонила ее мать.

В моем мозгу лихорадочно метались мысли. Похоже, Анхель сказал никакую не глупость и нам и в самом деле нужно спасать Лауру — именно спасать. Впрочем, она, возможно, действительно сломала себе ногу. Мне необходимо отправиться к ней домой. Если я потороплюсь, если поеду на автобусе, то смогу попасть туда еще до закрытия обувного магазина. Я всегда носила с собой в рюкзачке образцы кремов, а потому могла сказать дома у Лауры, что меня прислала фирма, на которую я работаю, чтобы рассказать о новых средствах и показать их образцы.