Читать книгу - "Таежное дело - Алексей Макеев"

— Пока нет. Если будет, тебе первому сообщу, не беспокойся. Так ты, значит, уверен, что этот Ряшенцев и есть исполнитель?

— На девяносто процентов.

— И опять, разумеется, уверенность только внутренняя? — усмехнулся Орлов.

— Зато непоколебимая, — парировал Гуров. — Дружки его пока не колются, но, думаю, это вопрос времени. У них там очень хорошо коммуникации налажены, информация передается оперативно.

— У кого это «у них»? — подозрительно взглянул на него Орлов.

— В самарском СИЗО. Думаю, Жорик с Димоном так упорствуют, потому что знают, что Басового пока не взяли. А когда он будет у нас, по-другому заговорят. Не дураки же они, в самом деле, чтобы вместо сообщников за организаторов идти. Если Басового возьмем, молчать им уже не будет смысла.

— Наоборот, поливать начнут так, что мало не покажется? — снова усмехнулся Орлов. — Такие случаи нередки, сам знаешь.

— Все может быть. Главное сейчас — взять Басового.

Поговорив с генералом, Гуров поехал в Следственный комитет.

Поднявшись в кабинет к Климову, он уже по выражению лица понял, что тот в отличном настроении и очень доволен тем, как продвигается работа.

— Проходи, Лев Гуров, — с улыбкой приветствовал он полковника. — Проходи, рассказывай. Говорят, что в Самару ты ездил, на «историческую родину» некоторых своих фигурантов?

— Было дело. Да и у вас, говорят, работа продвинулась.

— Да, на это не пожалуюсь. Материалов поднакопили, да и начали привлекать постепенно. Пока с малого, конечно, начали. На главных «зубров» доказательств еще нужно подсобрать. Но… надеемся на лучшее, как говорится.

— Бухгалтер дает показания?

— А куда она денется? Она — лицо материально ответственное, на всех документах — ее подписи. Понятно, что подписи здесь не главное, и не она всеми этими аферами верховодила. Но как по-другому на этих «воротил» выйти? А? Вот то-то и оно, что никак. Только со слов «мелких сошек». Объясняешь им, что, если не расскажут все как есть, самим же хуже будет. Так и продвигаемся помаленьку. Сегодня один фактик, завтра второй. Правда, не сразу, они ведь «свои» для нее, к тому же начальство.

— Есть что-то интересное?

— Не знаю, для тебя, может быть, и нет, а меня тут один нюанс весьма и весьма заинтересовал. Я-то, видишь ли, с самого начала думал, что Берестов всей этой аферой верховодит. И «активность» у них пошла именно с его приходом, и прочие разные обстоятельства к этой мысли подталкивали.

— А вышло по-другому? Неужели главный — директор?

— Нет, не он. Хочешь верь, хочешь нет, а в рассказах этой бухгалтерши чаще всего имя приглашенного режиссера мелькает. Этого самого Вадима Голубкова. Да и по документам если судить, больше всего фиктивных договоров именно на его постановки приходится. Там ведь не только спектакли. Так называемая «популяризация современного искусства», на которую выделялись бюджетные деньги, она ведь не только театральные постановки предполагает. Там и общественные мероприятия, культурные акции всякие.

— Пространство для маневра большое?

— Да, очень обширное. Я сначала думал, что это Берестов все придумывает и Голубкова этого как бы использует в этом плане. Но когда бухгалтершу послушал, начал думать по-другому. У нее, можно сказать, через слово «Вадим Андреевич» да «Вадим Андреевич». Вадим Андреевич сказал, Вадим Андреевич посоветовал. Даже Бойцова не так часто упоминает, хотя тот тоже участвовал активно.

— Да и не опасно теперь его упоминать, — заметил Лев.

— Да, и это тоже. Уж чего, казалось бы, вали все на мертвого, мстить-то уже некому. Ан нет.

— Правду, и ничего, кроме правды? — улыбнулся Гуров.

— Да, похоже, рассказывает как есть. Или недогадливая, или проинструктировать не успели. Мы ее взяли неожиданно, в общем-то. Для них.

— Что ж вы о ней так плохо? «Недогадливая». Может, она просто правдивая.

— Может быть. А может быть, сама себя запутывать не хочет. Там ведь эпизодов-то этих достаточно. И даже более чем. Начнешь петлять и не выберешься, только себе хуже сделаешь.

— Тоже верно. Так, значит, приглашенный режиссер — фигура самостоятельная? Не пешка?

— Отнюдь. Я тебе даже больше скажу, Лев Гуров. Я бы не удивился, если бы оказалось, что этот Голубков — фигура там главная. Сам посуди — все самые крупные хищения у них произошли где-то в течение последнего года с небольшим. А ведь именно тогда этот Голубков впервые появился в театре. Вопрос — откуда? Я сейчас собираюсь послать запрос в Самару, он ведь там раньше работал. Хочу узнать, нет ли чего похожего в его предыдущей биографии.

— Еще как есть, — кивнул Лев, довольный, что опередил опытного коллегу и теперь может поделиться с ним информацией. — И запрос посылать не нужно. В Самаре я уже побывал, как вы знаете, и, думаю, съездил не напрасно. По крайней мере, относительно предыдущей биографии Голубкова сведения у меня имеются достаточно подробные. Так что можете послать запрос мне. Я гораздо ближе, чем Самара.

— Правда? Вот удружил, Лев Гуров! Удружил так удружил!

— Рад быть полезным. Хотя, если честно, заслуга в общем-то не моя, местные коллеги подсуетились, собрали для меня целое досье. Так что и я готов поделиться. В ближайшее время обещаю снять со всех документов копии и отправить вам.

— А сам-то документы читал? Что там, есть что-нибудь похожее на подобную «финансовую деятельность»?

— Более чем достаточно, — заверил Гуров. — В Самаре Голубков сменил несколько театров, и в каждом из них после его ухода обязательно появлялась причина для финансовой проверки. Причем, что характерно, учреждения он предпочитал не самостоятельные, а находящиеся на бюджетном финансировании.

— Чтобы воровать сподручнее было? Понятно. Бюджетные деньги, они ведь ничьи.

— Вот именно. И в этой «Панораме», по-видимому, так же получилось. Увидел, что у Берестова есть соответствующие возможности, разные «нужные» знакомства, и, недолго думая, сделался активным «популяризатором» современного искусства.

— Похоже, так и было. Берестов, видимо, был специалистом по выбиванию грантов, а уж с расходованием их лучше всего справлялся Голубков.

— Бухгалтер в курсе этого «распределения полномочий»? Она готова показать на Голубкова?

— Она пока и на Берестова-то не готова показать, хотя с ним, если я правильно понял, контактов у нее было гораздо больше. Пока она за нами идет, а не мы за ней. Если видит, что можем эпизод доказать, что со всех сторон ее к стенке приперли, тогда уж признается. Нехотя. А нового немного говорит. Она и про Голубкова-то упоминает мимоходом только, пусть даже и часто. Дескать, тогда-то и тогда-то он вместе с Виталием Сергеевичем приходил, и попутно они расходы обсуждали. А напрямую ничего не говорит.

— А может быть, она и не может сказать, — вдруг пришла Гурову мысль. — Может, не догадывается, кто в действительности там верховодил. Они ведь, наверное, ее в свои «внутренние дела» не посвящали. Откуда ей знать, как они там между собой разбирались? Начальник для нее не Берестов, а директор. А все эти «творческие» дела касаются ее лишь постольку-поскольку. Ей говорят, что сколько стоит, приносят договора, и она оформляет. Только и всего.