Читать книгу - "Информатор - Курт Айхенвальд"

Накануне, 24 октября, он прилетел в Цюрих, чтобы подготовить переговоры по фиксированию цен на лизин, которые должны были начаться 25-го в гранд-отеле «Долдер». Ни Шепард, ни Херндон в Цюрих не поехали, и поэтому на сей раз переговоры решили не записывать – конкуренты собирались утрясти кое-какие мелочи, и краткого отчета Уайтекера было достаточно. Так что он был предоставлен самому себе и мог делать все, что хочет.

Мимо, в сторону центрального вокзала проехал трамвай. Колокол расположенной по соседству церкви пробил десять. Уайтекер быстрым шагом направился к зданию на краю площади. Это было цюрихское отделение корпорации «Объединенный швейцарский банк», основная цель его путешествия.{217}

Войдя в вестибюль, Уайтекер обратился к швейцару в ливрее:

– Guten Morgen. Ich mochte Herr Briel finden, bitte.[48]

Швейцар махнул рукой в сторону лифта:

– Herr Briel ist nach oben am vierten Stock.[49]

– Danke schön.[50]

Уайтекер прошел в лифт и нажал кнопку четвертого этажа. Наверху он подошел к дежурной:

– Guten Tag. Wie geht es Ihnen? Ich suche Herr Briel, bitte.[51]

Дежурная указала ему на кресло, стоявшее перед ее столом:

– Nehmen Sie Platz, bitte.[52]

Из глубин роскошного кожаного кресла Уайтекер смотрел вслед дежурной, удалявшейся по коридору. Не прошло и минуты, как она вернулась в сопровождении подтянутого молодого человека с каштановой шевелюрой и широкой улыбкой. Уайтекер видел его впервые, но понял, что это и есть Даниэль Бриль.

– Мистер Уайтекер! – воскликнул молодой человек, протягивая ему руку.

Уайтекер встал и, расплывшись в ответной улыбке, обменялся с Брилем рукопожатием.

– Jawohl. Guten Morgen. Wie geht es Ihnen?[53]

– Gut, gut, – ответил Бриль, внутренне ужаснувшись произношению Уайтекера. – Wie geht's? Gut das wir uns eben getroffen haben.[54]

Они направились в кабинет обслуживания особых клиентов, помещение без окон. Войдя, Уайтекер сел, а Бриль тихо закрыл тяжелую деревянную дверь. Никто не мог подслушать их. Разговор был кратким.

Уайтекер привез из Швейцарии поразительную новость: зарубежные конкуренты АДМ хотели провести еще одни переговоры о ценах на лизин, и не где-нибудь, а в США, в Атланте.{218} Встретившись с Шепардом и Херндоном в Спрингфилде, Уайтекер объяснил, что их конкуренты напуганы проводившимся в Европе расследованием фиксации цен на цемент. Жак Шодре заявил, что он примет участие в переговорах только в том случае, если они их проведут под прикрытием отраслевой конференции. В середине января в Атланте планировалась конференция птицеводов, в которой собирались участвовать и производители лизина, и все они согласились, что это будет удобный случай поговорить и о ценах.

В антитрестовском отделе эта новость вызвала бурные дебаты. Некоторые предлагали арестовать всех иностранных участников сговора – доказательств их вины собрано предостаточно, а удастся ли добиться их выдачи в США, еще неизвестно.{219}

Однако внезапные аресты могли породить много проблем. Обвинительные заключения пришлось бы составлять второпях, всего за несколько недель. У прокуроров не оставалось времени для использования большого жюри в качестве инструмента расследования. Кроме того, после выдвижения обвинений арестованные имели право требовать немедленного рассмотрения их дела в суде. А прокуратуре требовалось подготовиться к процессу, в частности распечатать тысячи страниц текстов аудиозаписей. Получалось, что прокуроры начнут процесс, не будучи к нему готовыми.

Все это вынудило их принять решение: позволить иностранным производителям лизина покинуть США. Но дебаты не прошли даром: все поняли, что расшифровки аудиозаписей следует распечатать как можно быстрее.

В Моуикве Джинджер Уайтекер в тревоге спустилась на первый этаж. По крыше стучал дождь. В выходные разразилась гроза, которая так напугала ее. Меряя шагами гостиную, Джинджер задавалась вопросом, где может быть ее муж. Прожив с Марком много лет, она вдруг перестала его понимать. Что-то изменилось, что-то было утрачено.

И дело не только в том, что он все время в разъездах, не участвует в семейных событиях, перестал приходить домой на обед, – к этому они привыкли. Даже когда Марк был дома, казалось, что мыслями он не здесь. Он бродил по дому, как пассажир по пустому перрону в ожидании поезда.

Но и это не все. В последнее время Марк вел себя просто странно. Джинджер не понимала, что с ним творится. Летом они построили конюшню, прямо против дома, и Джинджер любила время от времени покататься верхом и отдохнуть от забот. А Марк пропадал в конюшне часами, задерживаясь там порой до двух часов ночи. Он отговаривался тем, что чистил лошадей. Но чистить лошадей по три-четыре часа? А рано утром он ехал на работу. Времени на сон у него практически не оставалось. Это просто ненормально.

Она хотела было окликнуть мужа, но в это время за окном взревел бензиновый двигатель воздуходувки.

– Этого еще не хватало! – ахнула Джинджер и подошла к окну.

Еще один бзик Марка. Он требовал, чтобы садовник поддерживал подъездную аллею в идеальной чистоте, а осенью это было не просто, потому что двухсотлетний грецкий орех засыпал листвой весь участок. Но Марк не выносил мертвой листвы.

Джинджер выглянула в окно. Ветер и дождь перетряхивали крону дерева, и листья так и сыпались на подъездную аллею. На дорожке стоял промокший до нитки Марк с воздуходувкой. Он завел ее, листья веером полетели на газон, во все стороны брызнула вода. Молния прочертила небо, осветив фигуру Марка, с которого струились потоки. Он чистил дорожку.

Джинджер закрыла глаза. Она испугалась и ощутила беспомощность. Что, ради всего святого, происходит с ее мужем?

В октябре 1994 года антитрестовский отдел усердно трудился над планом процесса АДМ. До атаки на компанию оставались считаные месяцы, а еще не были назначены обвинители, которым предстояло вести процесс. В чикагском офисе отдела даже не было постоянного начальника. Робин Манн, несомненно, была талантливым юристом, но ей недоставало опыта выступлений в суде.