Читать книгу - "Созвездие ворона - Дмитрий Вересов"

— Меня это пугает! — сказал он прямо.

— Но ты смело об этом говоришь! — возразила Анна Давыдовна. — Всех поначалу пугает сила. Но когда ты подчинишь ее себе, то страх пройдет.

— Как у врача на медосмотре! — шепнул он Нюте, когда они вышли и комнаты.

Несмотря на возраст, Анна Давыдовна обладала чутким слухом.

— Дети, — пробормотала она, улыбнувшись.

Она открыла старую рукопись, привезенную из Шотландии, и перечла про себя, шевеля губами, переведенные ею же самой строки.

— Вот, — размышляла она, глядя в темноту за окном, — вот и встретились те, кто должен был встретиться, чтобы соединились земные нити…

Она уже чувствовала усталость. Ее путь подходил к концу. Ей не в чем было упрекнуть себя. Она с честью несла свой дар, не ее вина в том, что непутевая дочь когда-то оступилась, в самый неподходящий для этого час пообещав Рогатому своего еще не зачатого ребенка, и сегодня она сделала все, чтобы исправить это.

— Я не нужен больше? — Никита чувствовал себя в идиотском положении — за все время, пока шла эта непонятная церемония, Анна Давыдовна ни разу не обратилась к нему, словно забыв о его присутствии.

— Ах, это ты? — похоже, так оно и было. — А ну-ка марш к Надежде, она тебя ищет!

Никита обиженно насупился, положил на место пахучий веник из вербены и вышел. В коридоре столкнулся с сестрой, поклонился величаво и отправился на поиски Нади. Вместо него в комнату Анны Давыдовны тихо вошла Захаржевская. Присела рядом с бабкой, и несколько минут женщины молчали, глядя друг на друга. Татьяна не решалась заговорить сразу о главном.

— Что-то не верится, что Никита так быстро… переквалифицировался! — начала она, посмотрев на дверь. — Говорят, это на всю жизнь!

— Верь тому, что видишь, а не тому, что говорят! — спокойно ответила Анна Давыдовна.

— Ты помогла? — Татьяна опустилась перед ней на колени, посмотрела в глаза. — Признайся, бабушка, помогла ведь! Как?

В ее взгляде было не простое любопытство. Если старуха сумела перековать закоренелого гомосексуалиста… Анна Давыдовна покачала головой.

— Они уже приходили за тобой?

— Один, бабушка. Он один, но мне с ним не справиться. Сумела только выпросить отсрочку… Я уже и молилась.

Старуха подняла изумленно брови:

— Надо же как. Ладно, попробуем тебя отвоевать, попробуем! Молитва здесь не поможет — не тот случай.

Несмотря на эти заверения, было уже ясно — справиться с Вадимом Ахметовичем ей может оказаться не под силу.

— Что же такое, неужели мамины чары, случайные, сильнее твоих?

— Представь себе, — объясняла терпеливо Анна Давыдовна, — вот художник рисует картину. Месяц рисует, другой, а потом его ученик, который даже краски еще толком не умеет смешивать, потихоньку на этом холсте что-то свое пририсовывает. И портит все так, что даже мастер опускает руки. Но не бойся, я пока рук не опустила — права не имею. И потом, я здесь не одна кудесница. Нюта…

— Что Нюта? — Захаржевская вздрогнула, словно ее ударили.

— Нет, нет, не бойся! — поспешила ее успокоить старуха. — Нюта, говорю, может быть, сумеет мне пособить, у нее силенок поболе, чем у тебя! Ты разве не видела, как лицо у нее светится?!

— Ох, — горестно вздохнула Татьяна. — Лучше бы без этого. Не надо, пожалуйста!

— Прекрати причитать, глупая! — рассердилась Анна Давыдовна. — Твоя дочь уже спасла одну живую душу!

Захаржевская непонимающе нахмурилась.

— Павла! — пояснила Анна Давыдовна. — Она тебе не рассказывала, а мне вот поведала. Если бы не ее сила, остался бы он в Африке навсегда. И сейчас на нее одна надежда… Слаба я, — неожиданно тихо призналась старуха. — Если бы не нужда с тобой, да с Данилой и Нютой перед смертью повидаться, то осталась бы в Шотландии. Тихо там, хорошо, и время словно остановилось… — задумчиво закончила она.

Захаржевская молчала. До сих пор ей казалось, что эта так называемая сила, дар — настоящее проклятие, повисшее над ее родом. Словно тяжелая наследственная болезнь. И она — жертва этого проклятия.

Анна Давыдовна покачала головой, словно сокрушаясь из-за ее заблуждения.

— Столько веков прошло, а люди все так же страшатся того, что непонятно им.

После перерыва гости снова оказались в гостиной. Захаржевская оглядела собравшихся. На ее губах была улыбка гостеприимной хозяйки, но в сердце разрасталась тревога. Анна Давыдовна не могла поручиться за силу своих чар, она была слишком стара. Нет, пыталась Татьяна убедить себя, — только не сейчас. Сейчас ничего не может произойти. Здесь столько ее друзей. Нюта, Баренцев, Нил-Нил и Розены с Иваном, и брат. Анна Давыдовна о чем-то разговаривает тихо с Никитой. Все враги повержены, и имена их забыты уже. Отчего же так страшно, словно что-то неминуемо должно произойти?

«Пир Валтасара, — вспомнила она. — Вот-вот на стене появится рука… Ты взвешена на весах и найдена слишком легкой…»

Ей показалось, что на улице раздался голос, зовущий ее по имени. Она выглянула в окно, нет — это был только ветер. Так недолго дойти до слуховых галлюцинаций, подумала она.

— Кажется, вы забыли меня пригласить! — из мрака в свет шагнула тень.

Захаржевская онемела на мгновение. Она почувствовала, как дрожат пальцы, но не могла унять эту дрожь…

— Вы милая, стали непозволительно забывчивы! — продолжал незваный гость, приближаясь мягко, по-кошачьи и не оставляя за собой ни мокрых следов, ни даже тени.

Почему он не боится света, мелькнуло у нее в голове. Должен был бы метнуться как ошпаренный… Интересно, отражается ли он в зеркале…

— У вас нет тени! — сказала она.

Прозвучало примерно так же, как в известной комедии — «у вас ус отклеился». В отличие от героя Папанова, Вадим Ахметович за справку благодарить не стал, а небрежно бросив взгляд за спину, сказал только:

— Ах! — и прищелкнул пальцами.

Тень сразу появилась и зазмеилась за ним, то опережая, то отставая, пока не пристроилась к ритму его шагов.

— Эти чертовы спецэффекты! — сказал он раздраженно.

А шея у него была гибкой, как у совы. «К чему так откровенно демонстрировать себя? — подумала Татьяна. — Все равно — это только видимость, иллюзия!»

— Верно рассуждаете, товарищ Захаржевская! — ответил вслух Вадим Ахметович и исчез.

Гости прошли в гостиную, где был накрыт длинный узкий стол, за которым, по преданию, некогда вкушал святой Бенедикт. Предание было весьма сомнительным, как отмечал Макс Рабе — стол был изготовлен гораздо позднее, в шестнадцатом веке. Во времена дедушки Макса стол не раз исполнял роль скатерти-самобранки, благодаря чарам старого волшебника на нем сами собой появлялись яства. Входя в гостиную, Нил-Нил вспомнил об этом и не мог не вздохнуть с грустью. Но тут же взбодрился, не желая портить настроение окружающим. Да и дед бы не одобрил такого поведения в подобный день. Отец и Тата женятся.