Читать книгу - "Прощай, принцесса - Хуан Мадрид"

Молчание постепенно начинало угнетать меня.

От плиты соблазнительно пахло овощным рагу. Постукивания шумовки о край сковородки звучали как пистолетные выстрелы. Но тут Хуанита убавила огонь, накрыла сковороду чугунной крышкой и наконец обернулась ко мне, вытирая руки фартуком.

Потом она произнесла, не глядя мне в глаза:

— Ладно…

Я подождал. Но эта игра мне нравилась все меньше и меньше. Меня всегда раздражали подобные демарши. Я не вытерпел и спросил:

— Что происходит, Хуанита?

Она наконец подняла голову, не двигаясь с места и продолжая вытирать руки фартуком:

— А ты как думаешь, Тони?

Непонятная волна гнева захлестнула меня, поднявшись от желудка к голове. Грудь все еще болела при каждом вдохе, и простая прогулка от моего дома до «Пузырьков» заставила вновь захромать. А теперь еще и это. Но я постарался успокоиться, раздавил окурок в красной железной пепельнице, которая стояла тут почти двадцать лет, — подарок представителя фирмы «Чинзано».

— Вчера я виделся с Сильверио. Он должен был выйти на ринг для участия в незаконном бое, но все отменилось из-за приезда принца. Парню повезло.

— Да, я это знаю… Он все мне рассказал. Но ты ведь ударил его, так?

Ах, вот в чем дело!

— Ты поколотил его… Ты ведь у нас настоящий мачо, правда?

— Это он тебе такое сказал?

— А что, неправда? Да? Ты будешь утверждать, что мой сын все выдумал? Ты ударил его кулаком, Тони. А он же еще совсем мальчик… Я должна была предвидеть… Вечно одно и то же… Ты гордишься тем, что был боксером, да? Тебе надо показать себя… Ты всегда был несчастным придурком, самовлюбленным идиотом… Я никогда не чувствовала, что ты меня любишь, понятно тебе? Никогда! Ты приходил сюда, стоял, опершись о стойку… Как будто делал мне одолжение, Тони Карпинтеро, Великий Тони, настоящий мачо, способный отлупить всех и каждого.

— Ты закончила?

— Да, закончила.

Я аккуратно убрал пачку сигарет в карман пиджака, но прежде чем успел подняться со стула, дверь комнаты Сильверио распахнулась, и на пороге показался он сам с сигаретой во рту, руки он засунул в карманы брюк. На левой щеке у него красовался огромный синяк, доходивший почти до самого уха. Похоже, я двинул ему гораздо сильнее, чем мне казалось.

— Эй, не орите тут, у меня голова болит! Слышите?

— Ах, так ты дома, Сильверио?

— Ты сам, что ли, не видишь, дядя?

— Не зови меня дядей, Сильверио, это меня бесит.

— И что, ты его снова ударишь? — Хуанита повысила голос. — Давай, врежь ему, ведь это единственное, что ты умеешь! Ну же, врежь мальчишке как следует!

Я поднялся на ноги и пошел к двери.

— Ты куда? — спросила Хуанита.

— Пойду подышу свежим воздухом, здесь что-то слишком людно.

Сильверио с интересом наблюдал за нами, прислонившись к косяку.

— Слишком людно? — переспросила Хуанита.

— Да, я вижу тут обвинителя, судью и палача. — Я обернулся к Сильверио: — Почему ты не рассказал матери правду?

— Прощай, дядя.

Я сделал шаг в его сторону, но он стремительно ретировался и захлопнул за собой дверь. Я несколько секунд постоял перед дверью, ожидая, что Хуанита скажет что-нибудь. Но она молчала, а потому я спустился вниз, прошел через темный бар и вышел на улицу под мягкое осеннее солнце.

Когда я пришел в себя, то обнаружил, что нахожусь на улице Кастельяна, а правая нога опять болит. За всеми событиями я даже и не вспомнил, что должен был купить лекарство. Оно называется «Мазь Слоана». В этот час все аптеки были закрыты, так что мне предстояло ждать до пяти.

Я попал в очень странный район. Кастельяна — это граница между моим миром — Маласаньей, Лавапиесом, центром Мадрида — и другим, районом Саламанка. Я был не в силах идти дальше. А потому свернул вправо и вошел а кафе «Хихон».

Администратор, представившийся как Барсенас, посоветовал мне подняться на второй этаж: в верхнем зале цены ниже. Я поблагодарил его и устроился за столиком. К счастью, я не застал в этот раз Луэнго, который имел обыкновение заходить сюда выпить аперитив.

Я попросил официанта принести блюдо дня. Он ответил, что по воскресеньям такого не бывает. Оказывается, сегодня воскресенье. А я и забыл.

Висенте Бальмаседа читал газету, устроившись за столиком в углу пустого бара «Эспресо». Он порядочно растолстел, а голова у него обрела очень странную цилиндрическую форму, и лицо его словно уменьшилось. Когда я подошел, он оторвался от своего занятия, подняв взгляд. Он встал и обнял меня.

— Тони, дружище, какая радость! Да садись же! Как дела?

— Кручусь-верчусь, Висенте, сам знаешь. Все еще работаю на Драпера.

— Старый козел Драпер…

Я сел рядом, а он отодвинул в сторону стопку воскресных газет. Потом добавил:

— Он зашибал такие деньжищи, когда служил в комиссариате, что и королю не снились, он сколотил целое состояние. Ты знаешь, сколько у него недвижимости?

— Понятия не имею.

— Шесть квартир в Мадриде и еще пара торговых помещений. И он продолжает свои делишки — это же с ума сойти можно! Ладно, черт с ним! — Он похлопал меня по плечу. — Тони, что ты будешь пить?

— Черный кофе.

Бальмаседа подозвал официанта и заказал два черных кофе и два коньяка. Потом рассказал, что по понедельникам чаще всего проводит время с семьей, с орущими внуками и зятем. Обычно они занимаются тем, что смотрят телевизор и устраивают скандалы. Он живет недалеко, буквально в нескольких шагах отсюда, и очень благодарен, что я вытащил его из дома. Дочь является, только когда ей что-то надо: скажем, денег или чтобы он посидел с внуками.

Прежде Бальмаседа служил в отделе регистраций — к нему первому попадали задержанные, он снимал с них показания, если они желали их дать. В противном случае они проводили ночь в камере, а на следующий день их везли в суд и там допрашивали. Бальмаседа проработал в комиссариате семь лет, потом его перевели в другое место. Они с Тони очень давно не виделись.

Мы пили кофе и наслаждались коньяком. Болтали о старых приятелях и навсегда ушедших временах. Впрочем, подобные разговоры в такой ситуации неизбежны. Бальмаседа был на три или четыре года старше меня и в отставку вышел всего пару лет назад.

— За частными охранными фирмами будущее, Тони. Это я тебе говорю. Через несколько лет у нас будет как в Англии или в Америке. Уже теперь мало кто обращается в полицию, понимаешь? Да что там говорить, все потихоньку приватизируют. — Он начал загибать пальцы: — Почтовую службу, железные дороги, полицию, тюрьмы. Ты знаешь, сколько частных полицейских в нашей стране сегодня? — Он не дал мне ответить: — Больше восьмидесяти пяти тысяч! И их число стремительно растет, гораздо быстрее, чем штат государственной полиции. Тебе предложили работу в «Тоталсекьюрити»?