Читать книгу - "Танец паука - Кэрол Нелсон Дуглас"

– Увы, молодых священников призывают из огня да в полымя исполнять службу, так что не могу сказать, когда он снова будет здесь.

Последнюю фразу он с большим сочувствием адресовал мне, словно мне есть дело до лопоухого отца Эдмонса. Ох, Ирен! Из-за нее люди постоянно попадают в самые неловкие ситуации.

– Какая жалость, – вздохнула Ирен, не приняв во внимание мое смущение. – Мисс Хаксли задумала связать ему что-нибудь, чтобы отблагодарить за помощь. Наверное, подарок придется принять вам.

– Я польщен, – сказал епископ с поклоном. Улыбаясь, он встал проводить нас.

Я была слишком возмущена поведением Ирен, чтобы что-то ответить.

– Поверить не могу, – сказала я ей, когда мы вышли на площадку лестницы Епископального клуба. – В церковном приходе моего отца были дамочки, которые заигрывали с овдовевшим священником. Из-за тебя я выглядела как худшие из этих профурсеток. Я бы никогда так не поступила!

– Зато у нас появился еще один повод зайти и задать вопросы. Если бы я не была замужем, то сама сыграла бы эту роль.

Не успела я собрать всю ярость в кулак, чтобы достойно ответить на этот сомнительный аргумент, как Ирен заговорила снова:

– Меня беспокоит пожилой журналист.

– Думаешь, это мистер Холмс? Ты его сама отправила в Епископальный клуб, хоть он, казалось, и не заинтересовался.

– Если это он, то нам не о чем беспокоиться. Но если нет…

– А кто же еще?

– Кто-нибудь пострашнее.

– Например?

– Например, пожилой священник, но не отец Хокс.

– Я что-то о нем позабыла. Что мы будем делать теперь?

– Ты слышала о шорохе, раздающемся из комнаты Лолы? Кто-то явно вел непрерывные поиски. А легковерная домовладелица приняла это за знак свыше.

– Да, мы и сами внесли вклад в это явление.

– Но мы единственные, кто ушел из комнаты не с пустыми руками. Думаю, комнату оставят в покое, когда что-то найдут, и нам нужно понять что.

– И что ты предлагаешь?

– Снова откупорить ту дыру, что мы проделали в камине, и оставить в тайнике что-нибудь провокационное. Потом мы сможем проследить, кто же найдет то, что мы оставим.

– Будет странно, если мы попросим снова взглянуть на комнату.

– Почему, ведь хозяйка решила выселить оттуда жильца.

– Мы не можем просто войти туда и разобрать все по кирпичикам.

– Днем, конечно, нет.

– Ночью?

– Да, лучше наблюдать, оставаясь незамеченными.

– И что же ты положишь на место дневника Лолы?

– Какую-нибудь удачную подделку, изготовленную твоими руками, Нелл. Если ты и не свяжешь ничего бедному влюбленному отцу Эдмонсу, то, по крайней мере, сможешь применить свои таланты, чтобы создать фальшивый дневник Лолы Монтес, который уведет читателя в сторону.

– Это обман, Ирен.

– Разве бедная умирающая Лола Монтес заслужила, чтобы вокруг нее кружили стервятники? А сейчас что происходит? С помощью фальшивого дневника мы сможем «выкурить», как это называется в бульварных романах, мучителей преданного священника – адвоката Лолы.

– Ты пытаешься представить жульничество благородным делом, а наше расследование – священной войной, Ирен.

– Так и есть.

Все мое неодобрение растаяло, стоило мне подумать о сложности поставленной задачи – подделать дневник Лолы Монтес. Какое поле для фантазии…

Мы вернулись в «Астор». Ирен окружила меня всяческой заботой, словно я была да Винчи, работающим над «Тайной вечерей». Я всегда получала удовольствие от сложного дамского рукоделия. Теперь мои крошечные наброски переросли в капитальный труд. Изучая потертые листы, исписанные рукой Лолы Монтес, я приступила к тому, чтобы воспроизвести почерк, сделав его даже менее читаемым.

Фрагменты настоящего дневника, которые я смогла расшифровать, содержали религиозные цитаты из Нового Завета, многие относились к Марии Магдалине и говорили о прощении. «Я бы хотела, чтобы мой ужасный опыт стал предупреждением для таких же, как я». Я задумалась, о каком же «ужасном опыте» говорит Лола. Видимо, что-то пострашнее, чем просто болезнь. Я представила себе визит более неприятного человека, чем мать, с которой они давно уже не поддерживали отношений… например, кого-то из ультрамонтанов. Они преследовали ее повсюду, включая Америку, и продолжают погоню даже после ее смерти, когда сами они уже состарились, но не утратили решимости. Доказательством служит бедный отец Хокс. Я должна направить их по ложному следу, обескуражить, дать совершенно неправдоподобные намеки, чтобы убедить, что Лола ничего не знала и ничего не прятала в последние дни. Лола, наверное, помогла бы мне спасти ее дочь!

Я начала работать над своей фальшивкой. Ирен мгновенно исполняла все, что я просила.

– Бумагу. Толстую кремовую бумагу, – приказала я.

Она вернулась через час с четырьмя образцами, три из которых я сразу же отвергла.

– Вот эта подойдет.

Ирен отправилась купить побольше бумаги. А еще черные чернила.

Я свернула имевшийся лист в рулон и хорошенько помяла. К тому моменту, как вернулась подруга, я уже вошла во вкус.

– Я попробовала пропустить бумагу через щипцы для завивки волос, а потом хорошенько поколотила приспособлением для растягивания перчаток, но она совсем сморщилась. Эта затея не только безумна, но и невыполнима. Я умываю руки.

Ирен изучила лист, который выглядел потрепанным, но не состаренным.

Она взглянула на меня, на мой измученный вид и взлохмаченную прическу. Одним взмахом она сбросила результат моего двухчасового труда на ковер.

Выражение лица примадонны стало надменным и властным.

– Думаю, Нелл, – сказала она, – нужно продемонстрировать тебе ту самую тарантеллу Лолы Монтес, о которой мы столько читали.

Признаюсь, я была сбита с толку.

Ирен поймала подол юбки и прижала одной рукой к бедру, а вторую подняла над головой в изящном жесте, заломив ее под углом. Ноги в высоких вышитых сапожках встали в танцевальную позицию.

– В Испании, – продекламировала она, – в Нью-Йорке кругом полно пауков. Маленьких, незаметных. Смертоносных. – Она непокорно встряхнула головой, поза становилась все более настороженной и страстной. – Я растопчу их всех. Я не позволю им подняться по моим юбкам. Раздавлю их каблуками.

И тут она начала яростно топтать мой несчастный лист, перекидывая юбку справа налево и обратно, а ноги ее били по ковру так, что он, наверное, молил о пощаде.