Читать книгу - "Западня Данте - Арно Делаланд"

Пьетро еще долго стоял над трупом. Карета в луже у черта на рогах. Грязь. Разбитые сундуки. Мертвецы посреди унылого пейзажа.

Наконец он устало вздохнул.

«Я и впрямь очень, очень устал», — подумал Виравольта.

А Люцифер все еще оставался на свободе.

* * *

Две тысячи нобилей собрались в великолепном зале Большого совета, и дож восседал на троне под «Раем» Тинторетто.

Однако некоторые ряды пустовали. Аристократов, имевших несчастье поддержать Стригов, сейчас допрашивали. Некоторым грозила публичная казнь. Однако иным удалось остаться неузнанными, и сейчас они лицемерно поздравляли тех, против кого вчера плели заговор. Но отныне первоочередной задачей было сохранить единство республики, сплотив всех вокруг фигуры дожа. Это и являлось основной целью церемонии. И одновременно она служила возможностью вознаградить тех, кто во время давешнего удивительного испытания, пережитого Светлейшей, отличился храбростью и преданностью. И в этой связи самым главным отсутствующим был Рикардо Пави, продолжавший вести допросы в казематах Пьомби. Но его уже чествовали как героя на «Буцентавре» и площади Сан-Марко. Дама Червей, победительница у Риальто, произвела фурор на ассамблее, и толпы возбужденных претендентов крутились вокруг ее веера. Командующий Арсеналом, гордо несущий свои награды, положив руку на золотой набалдашник трости, стоял, прямой и надменный, неподалеку от Лоредано. Вернувшаяся из убежища в Кастелло Анна Сантамария, величественная и прекрасная, внушала всем уважение. Она была еще в черном, но все знали о ее переживаниях и жуткой роли, которую играл Оттавио в этой сорвавшейся попытке государственного переворота. В ней видели жертву и принцессу и радовались ее вновь обретенной любви с Виравольтой, этим тайным агентом, которого давеча так презирали, что требовали его голову. Перед Анной, одетой в темную мантию, расступались, а она, протягивая руку то одному, то другому, присоединилась наконец к своему возлюбленному. Пьетро Виравольта с державшимся поближе к хозяину слугой Ландретто наслаждались обретенными наконец минутами покоя.

Лоредано собирался начать речь, и все расселись по своим местам. Перед дожем остались только Черная Орхидея с Анной Сантамарией, Дама Червей и командующий Арсеналом. Патриции взирали на эту необычную группу: два агента республики, мужчина и женщина, вдова и военный, разодетый как на парад. Лоредано улыбнулся и молча махнул рукой. Между двумя стоящими в углу зала алебардщиками показался маленький паж-метис в синем тюрбане с бархатной подушечкой в руках. Лоредано поднялся и, продолжая улыбаться, подошел к маленькой группе. Паж встал с ним рядом. Франческо подмигнул мальчику и передал свою бачету. Зрелище вышло довольно комичное: поскольку паж обеими руками держал подушечку, то ему пришлось сунуть бачету под мышку, и сверкающий набалдашник торчал у него над головой. Дож не удержался от смешка. Затем Лоредано повернулся к командующему Арсеналом. Первую медаль вручили ему, вдобавок к уже имеющимся. Взяв офицера за руки, дож произнес несколько слов. Дама Червей и Анна Сантамария опустились на колени одновременно… и зал замер, глядя, как две красавицы склоняются перед светлейшим князем. Дож их поднял и вручил обеим инкрустированные драгоценными каменьями броши в виде крылатого венецианского льва.

Наконец настал черед Виравольты.

— Я подумал, что медали будет недостаточно, — сообщил ему дож.

Пошарил под красной мантией и достал цветок.

Черную орхидею, которую Пьетро с улыбкой принял из его рук.

— Вот вы и снова с нами, — шепнул Лоредано.

Затем жестом пригласил награжденных повернуться к ассамблее.

— Вот, Венеция! — провозгласил он.

И твердой рукой забрал у пажа бачету.

Пьетро, Анна, Дама Червей и командующий Арсеналом повернулись.

Зал грянул аплодисментами, и казалось, будто «Рай» Тинторетто спустился на землю, когда четыре тысячи ладоней, сопровождаемые радостными криками и восклицаниями «браво!», отчаянно захлопали под позолоченными потолками.

* * *

Рядом с Черной Орхидеей стояли взявшая его под руку Анна Сантамария, Ландретто, Дама Червей и несколько ее поклонников.

— Ну что ж, мессир, — проговорила Дама Червей, заинтересованно глядя на Виравольту. — И чем вы теперь займетесь, коль уж все птицы пойманы? Продолжите служить республике? Или отправитесь искать новые горизонты, раз вам вернули вашу драгоценную свободу?

— Ну, дело в том…

— Как бы то ни было, знайте: если вам понадобится проводник к новым берегам, я охотно буду к вашим услугам, — продолжила она, не дожидаясь ответа.

Улыбка Анны Сантамарии исчезла. Встав на мысочки, она шепнула Пьетро на ухо:

— Еще хоть раз на нее взглянешь, и я тебя убью.

Виравольта подавил смех, а уязвленная Анна одарила Даму Червей натянутой улыбкой. Та рассмеялась не без вызова. Но поняв, что дело безнадежное, взялась за сопровождавшего Черную Орхидею парня.

— А вы, молодой человек?

— Я? — удивился Ландретто.

— Ну да, вы! — щелкнула она веером. — Охота… вас интересует?

Ландретто, сняв шапочку, расплылся в широченной улыбке, стараясь держаться уверенно:

— Ну… дело в том…

— Дорогая Дама Червей, — рассмеялся Виравольта, — перед вами не просто слуга. Ландретто обладает множеством талантов. И без него нас бы тут сейчас не было. Не так ли, дру…

Пьетро замолчал, увидев вошедшего в зал Рикардо Пави. Должно быть, его внимание привлек мрачный вид последнего, особенно заметный на фоне общего веселья. Весь в черном, глава Уголовного суда — которого нынче прочили в главы Совета десяти вместо Эмилио Виндикати — медленно пробирался среди гостей к Черной Орхидее. Подойдя, он взял его за плечо и увлек в сторону. Пьетро извинился перед Анной Сантамарией и остальными и проследовал за Пави.

— Я только что из Пьомби, дружище, — доверительным тоном начал Рикардо. — Думал уже, что никогда с этим не закончу… Но нынче утром один из Стригов, которых мы посадили в колодцы, решил все же заговорить после четырехчасовой пытки… Он сломался. Должно быть, он один из немногих, кто знал… И я это чувствовал… Пьетро! — Пави вперил взгляд в глаза Виравольты. — Я знаю, кто такой Дьявол.

Пьетро напрягся. Улыбку словно сдуло с его лица.

Пару мгновений они молча стояли, затем Пави медленно наклонился к уху Черной Орхидеи. Глава Уголовного суда назвал одно лишь имя, почти беззвучно. Виравольта посерел и мгновенно повернул к нему голову. Выражение лица последнего отмело все сомнения. И тут загадки, с которыми он столкнулся в расследовании, вдруг сложились, как части головоломки, обнаружив чудовищную в своей ясности картину, куда более жуткую, чем можно было себе вообразить. Пьетро в ужасе провел ладонью по лицу. Очевидность открытия просто бросалась в глаза, и он мысленно обругал себя последними словами. Виравольта взглянул на Анну, которая тут же отреагировала, как и Ландретто, мгновенно поняв: что-то произошло.