Читать книгу - "Твой навсегда - Шеннон Маккена"

Он снова летал во сне. Но на этот раз с каким-то дурным предчувствием. С ощущением, что должно произойти что-то ужасное и он не может это предотвратить. Он был такой маленький – всего лишь ребенок, чтобы бросить вызов монстру и его черной магии. Он был бессилен разорвать колдовские чары.

Воздушный поток подхватил его и перенес на скалу к стоявшему там дому, по форме похожему на букву А. К тому самому дому, где они жили с матерью.

Увеличивающееся светящееся пятно на небе не было светом зари. Это было зловещее красное пламя, приглушенное дымовой завесой.

Его мать сидела на коньке крыши с глиняным орлом в руках. Она подбросила его в воздух, и скульптура, захлопав крыльями, превратилась в настоящую птицу. Орел, точно призрак, со свистом промчался мимо, подобно холодному ветру. Саймон оглянулся назад, на свою мать. Вдохнув свою теплую вибрирующую энергию в птицу, обретшую жизнь, сама она превратилась в статую. И теперь созерцала его с сочувствием каменного идола.

Огненный монстр, подобравшийся к дому, облизывал подол ее длинной юбки, прочерчивая ее черными полосами. Саймон подлетал все ближе, становясь все меньше, в то время как его мать делалась огромной. Крапчатые серые, желтые и оранжевые узоры лишайника на ее лице превращались в пятнистый ландшафт, поросший деревьями. Саймон пролетел над холмом, огибая склон там, где на месте ее глаза вспыхнула яркая искра.

Она разрасталась все больше и больше, вселяя в него ужас. Это был тот же огненный монстр, что теперь угрожал Эл. Она находилась в центре огненного кольца, обнаженная, беспомощная и спящая, пока пламя алчно продвигалось вглубь, ревя и прыгая.

Эл проснулась и вскрикнула, когда огонь настиг ее.

Саймон проснулся с хриплым судорожным вздохом. Сердце, казалось, пробило дыру в груди. Легкие вздымались как мехи, но не могли втянуть и капли воздуха.

Под ложечкой появилось знакомое чувство. Саймон вспомнил его с кристальной ясностью. Это было то же ощущение, что двадцать восемь лет назад. В тот нескончаемо длинный день, перед тем как к нему пришли сказать, что умерла его мать.

Эллен подняла голову с вопросительным шепотом. Саймон уклонился от ее руки.

– Нет, – сказал он прерывающимся голосом. – Не трогай меня, пожалуйста.

– Но ты дрожишь. Позволь мне…

– Нет. – Он отстранился от нее и спотыкаясь пошел прочь от кровати. – Извини. Ты ни в чем не виновата, но я не могу.

– Позволь, я тебе помогу, – уговаривала его Эллен. – Позволь…

– Ты не можешь мне помочь.

Она поежилась и спросила слабым голосом:

– Почему я не могу?

Саймон пошарил в темноте, ища свои джинсы, рубашку и ботинки.

Я не знаю. Извини.

– Это только сон, Саймон.

Ха! Если бы! Он рывком натянул джинсы, затем один ботинок.

– Я должен выйти. Мне нечем дышать.

– Можно я пойду с тобой? – спросила Эллен.

– Нет. – Он сделал вдох, который больше был похож на рыдание.

Даже впотьмах Саймон ощущал ее обиду и смущение так же ясно, как если бы он видел ее лицо. Нужно было что-то сказать ей. И слова полились сами, отчаянные и незапланированные.

– Я люблю тебя, Эл. Я люблю тебя, только… отпусти меня, пожалуйста. Я должен выйти на открытый воздух. Мне трудно дышать. Извини.

«Я люблю тебя». Саймон чувствовал, как правдивы были его слова в тот момент, когда они сошли с языка. Эллен вскинула руки ко рту и пригнула голову к своим коленям.

Саймон надел другой ботинок, пытаясь зашнуровать его трясущимися пальцами. Затем рывком натянул рубашку, но она не застегивалась. Он надел ее наизнанку. Он не стал ее выворачивать и оставил расстегнутой.

Эллен, скользнув с кровати, подошла к окну.

– Идет дождь, – сказала она. – Я слышу, как он шуршит по листьям.

Саймона сковывал ее магнетизм. Но должно быть, она сжалилась и прервала действия своих чар, повернувшись спиной. Видимо, выжидая, когда он прекратит эту тягомотину и уйдет наконец. Ее прекрасный темный силуэт вырисовывался на фоне оконных штор.

– Дождь мне не повредит, – сказал Саймон.

Он крадучись спустился по ступенькам и вышел через кухонную дверь. Протиснувшись сквозь кусты сирени, он оказался в более дикой и грубой флоре владений Райли. Чтобы найти дорогу к ручью, свет был не нужен. В этих кустах и зарослях ежевики он ходил и бегал бесчисленное множество раз. Но сегодня темнота впервые таила в себе угрозу.

Макнари-Крик, мелодично журча, пел свою колыбельную. Но вода не приносила успокоения, будто сердясь и пряча что-то в своих блестящих глубинах. В стремительно несущихся облаках чувствовалась какая-то опасность и паника – в ветре. Саймон никогда в жизни не боялся темноты, но сейчас его кожа была в мурашках. Темнота, казалось, наблюдала за ним. Выжидая свое время и облизывая свою черную пасть. Сейчас он перестал нуждаться в свежем дыхании ночи. Во всяком случае, легкие уже не вмещали всего воздуха. Он хотел убежать обратно к Эл, в ее кровать. Но продолжительная закалка приучила его преодолевать страх.

Саймон знал, что должен встретиться лицом к лицу со своим сном и с тем предзнаменованием, что в нем содержалось. Поэтому он должен пойти к тем статуям, изваянным его матерью, и просить помочь ему расшифровать их послание. Дать ему силы вынести то, что он так боялся узнать.

Он должен защитить Эл от жестокости, которая буквально следовала за ним по пятам. У него был единственный выход – это убраться отсюда.

Эл заслуживала другого мужа. Такого, на которого она могла бы опереться, создать семью и строить будущее. Но никак не неудачника, мучимого своими снами, боящегося собственной тени, вылетающего из спальни посреди ночи за глотком воздуха. Взрыв петард отзывался эхом в голове, возвращая к мыслям о Гасе. Может, на него давила та же самая темнота? Не потому ли он выстрелил в себя из дробовика?

Если так, то можно понять, как человек нажал на курок и пустил в себя пулю.

Но почему-то не хотелось это понимать. Не хотелось внимать шепоту темноты. Не хотелось слышать то, что она может сказать.

Но вот и сосновая роща.

Глаз едва различал конкретных зверей в фигурах, разбросанных среди деревьев. Налетевший ветер высоко вскидывал ветви.

Саймон опустился на колени, не замечая, что грязь пропитывает его джинсы, и отдался тишине. Она как чащу заполняла его душу спокойствием, открывая перед ним свое нутро, словно давая ему возможность услышать ответ на его вещий сон. Саймон отправил в тишину свою молчаливую мольбу.

«Помоги мне. Помоги мне во всем разобраться. Помоги мне сделать правильный шаг, каким бы мучительным он ни был. Как бы сильно ни ранил меня. Или ее».