Читать книгу - "Восточный проект - Фридрих Незнанский"

Александр Борисович повернул голову к упрямо стоявшей в дверях пунцовой Марине Евгеньевне и ободряюще подмигнул ей. Она наклонила голову и ушла в кухню.

Выходя, Поремский услышал, как Турецкий обратился к Смурову:

— Алексей Петрович, предлагаю вам добровольно выдать…

4

Этот телефонный звонок отчасти обрадовал Александра Борисовича. Звонил старый знакомый и даже коллега по расследованию ряда уголовных дел, в которых концы уходили за границу. Звали этого человека Майкл Майер. Но в миру Александр звал этого американца с прочными русскими корнями просто Мишей. Как тот его — Сашей.

Миша был агентом ФБР и иногда работал «под крышей» старины Питера Реддвея, бессменного начальника секретной международной школы по подготовке кадров для борьбы с террористами. Одно время и Турецкий преподавал в ней «следственную практику», будучи заместителем Питера. С тех, собственно, пор они и дружили, можно сказать, более десятка лет.

Появление Миши можно было трактовать однозначно. Наверняка уже просочились слухи о том, что следствие, возглавляемое Турецким, должно вот-вот выйти на след международного преступника Аркадия Подольского или, теперь, по отдельным данным, Джозефа Ширмана.

— Привет, Миша! — по-русски приветствовал Александр.

— Хай, Саша!

— Могу я узнать, что тебя привело в Москву, коллега?

— Желание встретиться. И кое-что обсудить — на паритетных началах.

— Ты сегодня прилетел?

— Видишь ли, Саша…

— Я понял, не объясняй. Лучше подскажи свой статус.

— Турист, Саша, потянуло заглянуть в родные края.

— Ну-ну, — засмеялся Турецкий, — кажется, я догадываюсь… Погоди, не перебивай, я сейчас попробую представить себе твой маршрут… Ты был в Белоруссии, под Гомелем, потому что там скоро начнется грибная пора. Затем ты переехал в Подмосковье. Поначалу — ближнее. Мытищи, Реутово, если не ошибаюсь, потом поехал в старинный город Воскресенск, где в девятнадцатом веке родился и провел детство известный русский писатель Лажечников, автор «Ледяного дома», где бывал и великий Гоголь. И видимо, в этом населенном пункте твой чисто познавательный интерес как-то неожиданно иссяк, я не прав?

— Знаешь, Саша, почему я люблю иметь с тобой контакт?

— Немножко не по-русски, но сойдет. Итак?

— Как говорят? Ты под землей видишь, правильно?

— Во всяком случае, понятно и мне льстит. Где встретимся и когда?

— Мне бы не надо… свет излучать.

— Ясно, встречаемся у Грибоедова. Только не по Булгакову, а на выходе из метро «Мясницкая». Называй время.

— Погоди, ты меня путаешь. Булгаков — это «Мастер», да? А другой Грибоедов — это?

— Памятник. Но если тебе трудно будет сориентироваться, то плюнь-ка ты на условности и подъезжай прямо к моей конторе на Большой Дмитровке, ты знаешь, где она. Позвони от проходной, я выйду и встречу тебя. Пойдешь свидетелем по одному уголовному делу, согласен?

— Согласен! — громогласно захохотал Майер. — С тобой еще Питер хотел перекинуться.

— Вот и перекинемся…

Через полчаса они сидели в тесноватом кабинетике Турецкого и отхлебывали из красивых чашечек крепкий кофе, который, так уж и быть, сварила им сама Клавдия Сергеевна, секретарша Меркулова. Когда она внесла поднос с чашечками и вазочкой с печеньем, худощавый Миша исподтишка, что не укрылось, однако, от внимательного Александра, окинул ее пронзительным взглядом, в котором так отчетливо читалась вечная, почти библейская, тоска «бедного еврейского мальчика» по впечатляющим формам типичной русской женщины — доброй, снисходительной, а самое главное, терпеливой ко всяким глупостям, на которые способны эти тупые мужчины. Потом Клавдия вышла, а Майкл и Саша посмотрели друг на друга, оба разом вздохнули и обреченно покачали головами — что было говорить!

Турецкий позвонил Реддвею в Германию, в Гармиш-Партенкирхен, где базировалась уже более десятка лет секретная школа для профи высочайшего класса. Пит с ходу заорал в трубку, что он безумно рад слышать друга Алекса. А затем спросил, почему русские говорят: безумно рад? Он был верен себе — коллекционировал всяческие идиомы и просто языковые глупости во всех странах мира. Книжечка, куда он записывал понравившиеся выражения, у него была всегда под рукой. Но сейчас было как-то не до лингвистических изысков, и Турецкий пообещал разобраться лично и подробно описать смысл выражения.

— Слушай, старина, а чего ты прислал ко мне Мишу? Вот он, сидит напротив и делает шпионский вид.

Питер тоже трубно, как и Майер, захохотал:

— Все просто, Алекс! Когда я тебе скажу, что только в Соединенных Штатах некоему господину Подольскому светят триста девяносто лет тюрьмы и штраф в размере восемнадцати миллионов долларов, тогда почему нашему другу Мише не заехать, например, к тебе в гости? Ну а вдруг и тебя заинтересует этот вопрос!

— Ты знаешь, старина, мне представляется, что в твоих словах я увидел здравый смысл. С одной оговоркой.

— Давай, я записываю!

— С оговоркой, Пит, а не с поговоркой — это две большие разницы.

— О! Интересно! — воскликнул Реддвей. — Откуда?

— Из старого одесского анекдота. Спроси Мишу, он наверняка знает. А насчет оговорки, я хотел сказать тебе следующее. Этот беглец мне и самому до зарезу нужен.

— До зарезу… — тут же ухватился Питер. — Это… понятно. Нужен, да? Ну и пожалуйста. Но, по-моему, настали времена, когда наши президенты стали находить точки для контактов и совместного решения обоюдоважных вопросов, так?

— Согласен. А не подключить ли нам и Костю? Вот и дадим выход его руководящему зуду.

— Руководящий зуд… Интересно! Это как?

— Это когда ты всей пятерней расчесываешь себе одно известное место по той причине, что ты хочешь командовать, а тебя не хотят слушать!

— У Кости этого нет! — безапелляционно заметил Реддвей. — А что, скажи, станет плохо, если вы допросите этого Подольского, определите ему долгий срок, а потом передадите нам, где мы и закроем навечно этот вопрос? Так реально?

— Посоветуемся, Пит. Но хотелось бы сперва поймать этого неуловимого ковбоя.

— Ха! Этот анекдот я знаю! Грязнов рассказывал… Он неуловимый не потому что его трудно поймать, а потому что он никому… м-м-м… сейчас найду!

— Можешь не искать, старина! Просто он никому и на хрен не нужен.

— О! Точно. И на хрен!.. А нам нужен. Так в чем причина, Алекс? Не могут действительно?

— Нет, Пит, почти уверен, что не хотят. На кону — понятно? — такие огромные деньги, что некоторые предпочитают закрывать глаза. Отделываться незнанием. Но мне это, честно говоря, надоело. Я постараюсь напрячь всю, какая есть, агентуру, и думаю, что мы выйдем на след. Вот и Майкл поможет. У него, во всяком случае, стимул поважнее, чем у многих наших чиновников. Ну что, если нет других вопросов, тогда приветствую тебя. Низкий поклон нашей школе. Иногда снится…