Читать книгу - "Заговор в начале эры - Чингиз Абдуллаев"

Вибий, постояв немного, поспешил следом.

Ранним утром город покинула группа всадников, среди которыхбыли Семпрония и Вибий.

Через два дня из города, наконец, выступили когорты ГаяАнтония. Полководец оставлял город в отвратительном настроении. Более всего насвете он желал не участвовать в этом походе, но такова была воля сенатаримского, и он вынужден был подчиниться.

Рядом с ним был легат Марк Петрей, командовавший первымлегионом. Чувствуя состояние консуляра, он деликатно молчал. Петрей хорошо зналполководческие способности Антония и не сомневался, что в решающий моментсумеет взять командование на себя. Собственно, это и предусматривал секретныйплан Цицерона в случае неудачного начала военных действий против заговорщиков.

Еще один легат — тридцатилетний Гай Требоний возглавлялвторой легион консульской армии. Его слишком деятельное участие в столь шумнойреабилитации Цезаря не укрылось от глаз оптиматов, и он был почти единогласноутвержден на должность легата второго легиона.

Третий легион возглавлял префект Аврелий Антистий, личнопопросивший об этой услуге отцов-сенаторов. Узнав от своего брата о поспешном бегствеВибия с «блудницей» Семпронией к заговорщикам, Антистий пришел в ярость. Дляветерана римской армии подобный поступок был не просто бесчестием, а чудовищнойизменой тому делу, за которое всю жизнь сражался сам Антистий. Моральноепадение Вибия, по глубокому убеждению префекта, завершилось этим роковым дляюноши бегством. Едва получив сообщение, Антистий немедленно отправился кконсулу Мурене и попросил включить его в состав действующей против катилинариевармии. Мурена, воевавший вместе с Антистием в Азии и высоко ценивший его заотвагу и честность, сразу дал согласие, а Гай Антоний был несказанно радполучить в свою армию такого прославленного ветерана.

Антистий, сдав дела своему помощнику, присоединился к армиии выступил во главе первых двух когорт третьего легиона. Остальные когортыдолжны были присоединиться к армии на марше. Конницей командовал Квинт Фабий.Пятидесятилетний ветеран римских армий принимал участие еще в битвах приХерсонесе и Орхомене. Был центурионом и трибуном легионов Суллы в Греции, Азии,Италии. Вместе с Лукуллом, уже будучи легатом, воевал против Митридата. Имеющийодиннадцать ранений, Фабий отправился на войну, получив и двенадцатую, самуютяжелую, рану. Сын его рано умершей сестры, Тит Фабий, примкнув к движениюкатилинариев, бежал в армию мятежников. Фабий, происходивший из древнего иславного рода, не мог простить подобной измены племяннику, запятнавшему свойрод, и поклялся в храме Юпитера Капитолийского собственноручно покаратьотступника.

Итак, в поход вместе с Антонием отправилось более двадцатитысяч римлян, дабы начать, наконец, братоубийственную войну в долинах Этрурии.

Цезарь в качестве верховного жреца провожал войско до воротРима. Он был мрачен и задумчив, почти не замечая окружающих. Перспектива новойгражданской войны вновь нависла над римлянами, обещая народу римскомунеисчислимые страдания и ужасы.

Но Цезаря терзали и другие мысли. Огромная, хорошовооруженная армия Помпея готовилась вернуться в Италию.

«Как войдет в Рим Помпей? — спрашивал себяЦезарь. — По обычаям предков, как смиренный проситель, распустивший своюармию и терпеливо ожидающий милостивого решения сената на проведение триумфа?Или как победитель, вошедший, подобно Сулле и Марию, вместе со своей армией вгород?!»

В таком случае Рим ждала новая война. И она обещала бытьболее кровавой и долгой, чем с мятежными катилинариями. В уходящей армииАнтония было немало друзей Цезаря, и он искренне сожалел об их участии в такойнепопулярной акции.

По указанию Петрея были посланы гонцы к претору Квинту МетеллуЦелеру с требованием отрезать катилинариям дорогу на север.

Цицерон, также провожавший армию Антония, долго смотрелвслед уходящим легионерам. Теперь была очередь мечей, а тоги должны былитерпеливо ждать исхода этой кровавой братоубийственной сечи.

«Кто из близких вернется домой живым?» — тревожно вопрошалив тысячах римских семей в эту ночь.

Но война уже была начата, и оставалось ждать кровавой жатвы.

Такова была жизнь и таковы были нравы в год 692-й римскойэры, в год правления консулов Децима Юния Силана и Луция Лициния Мурены. Или за61 год до Рождества Христова.