Читать книгу - "Ледяной сфинкс - Валерия Вербинина"

В то время как в голове князя Мещерского проходили все эти мысли, мучительные, но неизбежные, в нескольких рядах от него репортер «Петербургской газеты», позевывая тайком, зарисовывал в тетрадь профили подсудимых и думал о том, скоро ли кончится нудная канитель, которую он вынужден терпеть исключительно ради денег и ради семьи, которую надо кормить.

Но канитель еще только начиналась, потому что у подсудимых стали по протоколу спрашивать их имена, звания и прочее. Бородач дерзил, а юноша с одутловатым лицом, елозивший на скамье подсудимых, отвечал еле слышно, и ему приходилось повторять ответы несколько раз. Затем был оглашен отказ бородачу, который требовал суда присяжных, и началось чтение обвинительного акта. Был этот акт, ввиду многочисленных противоправных действий обвиняемых, длинен, как дорога в рай раскаявшегося грешника. В нем в подробностях описывались обстоятельства цареубийства, перечислялись прошлые преступления подсудимых, в частности, несколько предыдущих покушений на жизнь государя, не обходилось вниманием и сопротивление здоровяка крестьянина при аресте, а также прочие отягчающие обстоятельства.

– Неслыханное по гнусности своей и бедственным последствиям преступление… Взрывы были произведены двумя брошенными снарядами, заключенными в жестяные оболочки, причем заряд каждого состоял приблизительно из 5 фунтов ударного состава и взрывчатого вещества, по-видимому, нитроглицерина… Конспиративная квартира, то есть такое помещение, в котором собирались злоумышленники и производились приготовления к преступлению 1 марта…

В этом месте кто-то из обвиняемых насмешливо фыркнул. Читающий даже не поднял глаз и монотонно продолжал бубнить. Серж вздохнул и покосился на профиль кавалергардовой невесты, который показался ему похожим на овечий. «И зачем жениться на девушке с таким профилем?» – с досадой подумал Мещерский.

– Когда же было приступлено к производству у него обыска, то он, выхватив из кармана револьвер, сделал шесть выстрелов в задержавших его полицейских чинов… Обезоруженный и вследствие описанного сопротивления связанный, неизвестный человек был доставлен в управление санкт-петербургского градоначальника…

Ага, сообразил Серж, стало быть, дошли уже до задержания здоровяка. Ну что ж…

– Был обнаружен подкоп под улицу Малую Садовую… Взрыв, от которого должна была образоваться среди улицы воронка до двух с половиной сажен в диаметре, а в соседних домах были бы вышиблены оконные рамы и могли бы обвалиться печи и потолки…. Проживали в меблированных комнатах, где дочь хозяина видела у них на столе сторублевые кредитные билеты…

Серж уже потерял нить повествования и только надеялся, что обвинительный акт когда-нибудь неминуемо подойдет к концу. Впрочем, дело двигалось быстрее, чем он думал.

– Все указания для совершения злодеяния были даны ею, она начертила на конверте план местности и каждому из участников указала на нем назначенный ему пункт…

Блондинка застыла на месте, словно речь шла вовсе не о ней, а о ком-то другом. Большой лоб, некрасивое, упрямое лицо… «Нет, она не фанатичка… Или фанатичка? До чего же это все противно…» Мещерскому вдруг захотелось уйти, и князь ушел бы, если бы ранее не дал слово другу.

– Партия «Народная воля» считает террор одним из средств предпринятой ею политической борьбы: во-первых, для охранения революционного движения; во-вторых, для того, чтобы доказать народу силу; в-третьих, как ответ на строгие репрессивные меры правительства…

Серж встряхнулся. Нет, это не выступление защиты или громогласного бородача, это все еще читают обвинительный акт.

– Служит делу народного освобождения и принадлежит к партии, которая считает уничтожение правителей одним из средств активной борьбы для достижения своих целей… Подав сигнал, обвиняемая вышла на Невский проспект и затем по Казанскому мосту обошла на противоположную сторону Екатерининского канала для того, чтобы оттуда наблюдать за действием метательных снарядов. Во время обоих взрывов она находилась на противоположной стороне Екатерининского канала и по совершении их удалилась…

Мещерский снова посмотрел на блондинку и увидел на ее лице полное безразличие. Сам Серж был кротким человеком, но тут он все же разозлился. Возле него кавалергардова невеста вздохнула и переместилась в кресле. Обвинитель, перечислив преступления блондинки, перешел уже ко второй подсудимой.

– После того как называвшийся мужем ее был, по выражению обвиняемой, «отозван по делу», она вместе с… который под чужим именем назывался также ее мужем…

Публика оживилась, в зале вспорхнул смешок, потом кто-то громко засмеялся, со всех сторон понеслись фривольные замечания. Молодая черноглазая женщина на скамье подсудимых съежилась и покраснела.

– Интересно, сколько у нее было мужей?

– А они ими менялись? Или у них все общее? Хи-хи!

Шутки становились все оскорбительнее, все развязнее, и председатель снова напомнил о том, что имеет право потребовать очистить зал.

– Шалишь, – пробормотал себе под нос скучавший репортер, – вам же нужно показать, что законность соблюдена… а для сего потребны свидетели…

Меж тем акт уже подходил к завершению.

– Стремиться к ниспровержению существующего государственного строя путем политической борьбы, вернейшим средством которой должны были служить повторяемые, в случае неудачи, покушения на цареубийство… Плодами такой решимости явились последовательные покушения на жизнь Его Императорского Величества: 18 ноября 1879 года близ Александровска Екатеринославской губернии; 19-го того же ноября близ города Москвы, на линии Московско-Курской железной дороги и наконец 5 февраля 1880 года посредством взрыва в Зимнем дворце… От имени своей так называемой партии дерзостно заявляли о твердом намерении своем продолжать дело крови, бунта и цареубийства…

И наконец спасительное:

– По вышеозначенным обвинениям предаются суду Особого присутствия правительствующего Сената с участием сословных представителей[40].

В публике зашевелилась и заговорили. Председатель, понимая, что все порядком утомились, объявил в заседании перерыв.

– Ах, как это скучно, – капризно протянула невеста кавалергарда. – Я-то думала, будет веселее…

«Веселее?!» – оторопел Серж. Он в принципе не мог понять, как суд, который имеет все шансы окончиться смертным приговором, может казаться кому-то веселым.

А суд продолжался, и заседание плавно перетекло на другой день, потом на третий, на четвертый… Вызывали свидетелей, опрашивали экспертов, и защита упорно пыталась подловить последних на мелких неточностях, цепляясь к каждому слову. Допрашивали подсудимых, и тут особенно ярко выявилось разнообразие их характеров: студент вновь рассказал все, что ему было известно; здоровяк грубо, упорно все отрицал; хозяйка квартиры тоже пошла путем отрицания всех обвинений; остальные отделывались невразумительными краткими ответами. Граф Строганов иронически щурился, и по-прежнему из зала в адрес подсудимых то и дело доносились нелестные замечания, Фукс призывал к порядку. Когда дело дошло до речи обвинителя, прокурор Муравьев не упустил случая блеснуть: