Читать книгу - "Клинический случай - Карл Хайасен"

Хуан – вот с кем необходимо проконсультироваться, но сейчас он в Тампе, на игре «Дэвил Рэйз». Он единственный из моих знакомых, кто имел дело с первобытным импульсом; он мог бы мне рассказать, как принять такое решение и как потом с этим жить. Я не планирую никого убивать, но уверен, что ради Эммы способен на это, равно как и на многое другое. Эта мысль наполняет меня бодростью и жаждой деятельности. Эмма жива, и я сделаю все, чтобы ее вернуть. Другого выхода нет – что толку сейчас дергаться?

Когда я спросил Карлу Кандиллу, зачем ей пистолет, она ответила:

– Проснись, Джек! Я – молодая красотка, живу одна. Дошло?

– А твоя мать знает?

– Она мне сама его купила.

– Быть того не может, – говорю я.

– Серьезно. У нее тоже есть пистолет.

– У Анны есть пушка? У нашей Анны? На что Карла ответила:

– Она никогда тебе не рассказывала, потому что не хотела пугать. Ничего особенного.

Сколь многого я не знаю.

Я приезжаю в клуб в четверть одиннадцатого. Клио Рио подозревает, что на мне микрофон, и далее следует сцена, достойная пера Дерека Гренобля: Джерри отводит меня в мужской туалет и грубо ощупывает с головы до ног. К счастью, я оставил дамский кольт под передним сиденьем «мустанга».

В уютной обстановке туалетной кабинки я отпускаю Джерри комплимент по поводу стильной бархатной повязки на глазу:

– А одеколон вот не очень. Напоминает, знаешь ли, перебродившую поросячью мочу. Зачем она заставляет тебя им поливаться?

– Заткни хлебало, – рявкает он и заряжает мне кулаком по ребрам.

Как только я прихожу в себя, мы возвращаемся за наш столик. Оказывается, к нам успел присоединиться Лореаль и его сверкающая волосня. Да, вот уж компашка подобралась. На Клио белые кожаные штаны и такая же куртка на голое тело. Сегодня ее «паж» цвета фуксии, а веки и губы кобальтовые. Паршиво, кстати, смотрится с этим ее мегазагаром.

Приносят напитки, и происходит светская беседа – беседует в основном Лореаль. Он намедни слушал «Ноу Даут»,[123]вдохновился и хочет для альбома Клио «замутить одну понто-вую фишку». Она равнодушно кивает и закуривает очередную сигарету. Сегодня вдовушке не до «отверток» – она пьет черный кофе. Мы с Лореалем предпочитаем «Будвайзер», а одноглазый Джерри попивает диетическую колу. Ну как же, трезвость – оружие головореза.

Как только диджей, скандинавский растафарианец, делает перерыв, я прошу Лореаля заткнуться, потому что собираюсь поговорить с Клио о деле. Вдову, похоже, забавляет моя грубость по отношению к ее приятелю – нет сомнений, она бросит этого шута, как только выйдет ее альбом. Наверняка она уже не столь активно ротиком работает.

– Дело обстоит так, миссис Стомарти, – начинаю я. – Вам нужна песня Джимми. А мне – моя девушка.

– Эту песню Джимми написал не один. Мы вместе ее делали.

– Приберегите эту милую ложь для других журналистов. Я собственными ушами слышал песню. Ваш муж написал ее много лет назад, скорее всего, для другой женщины.

Клио глубоко затягивается. Но ее рука не дрожит. Она смотрит мне в глаза и говорит:

– Таггер, тебе что – жить надоело?

Я чувствую, как у меня на затылке волосы встают дыбом.

– Это хорошая песня, – говорю я, – кто бы ее ни написал.

– Чертовски хорошая песня, – с усмешкой соглашается Клио.

– И мы сделаем ее еще лучше, – вставляет Лореаль. – Когда мы ее обработаем, это будет совсем другая песня, не такая, как у Джимми.

Мы с вдовой игнорируем его реплику. Я говорю:

– Когда вы вернете мне Эмму, вы получите то, что хотите.

– И все диски, что ты с него записал.

– Их тоже. Можете не сомневаться.

Джерри, потягивающий свою колу, презрительно фыркает. Я не могу удержаться и поворачиваюсь к нему:

– Знаешь, чем я врезал тебе тогда ночью в моей квартире? Замороженным вараном.

Джерри инстинктивно дотрагивается до своей повязки.

– Именно так, крутышка. Глаз тебе выбил стосемидеся-тисемифунтовый слабак, вооруженный только мертвой рептилией. Тебе будет о чем рассказать внукам, когда они спросят, что случилось с твоим глазом.

– Ты, мешок с говном, закрой рот, – огрызается Джерри.

– Это не смешно, приятель, – снова встревает Лореаль.

– Клио, мне очень жаль, что вас там не было, – говорю я. – Ваш боец увидел море крови на полу, решил, что я умер, и сбежал. Но я-то был жив.

– К сожалению, – замечает она. – Но у тебя еще все впереди, Таггер.

Ее слова звучат достаточно убедительно, но я смеюсь ей в лицо:

– Это что, угроза? Ради бога, вам же всего двадцать три!

– Двадцать четыре, и мой кофе совсем остыл, – говорит она. – Ну, как будем меняться?

Пожалуй, пришло мое время для небольшого предостережения:

– Если вы причините зло Эмме или мне, приготовьтесь держать оборону. Потому что многим людям известно, над чем я работаю, и они станут задавать вопросы. И будут возвращаться снова, и снова, и снова.

Тут я прибегаю к тяжелой артиллерии и озвучиваю имена детективов Хилла и Голдмана и, разумеется, прокурора Таркингтона.

– И прошу заметить, – говорю я Клио, – он был большим поклонником вашего мужа.

Моя речь не производит видимого впечатления.

– Как я могу быть уверенной, что ты станешь держать рот на замке? – спрашивает она. – Не растреплешь про песню, я имею в виду.

– Нет, вы имеете в виду «не растреплешь про всю эту историю». – Вот тут начинается самая опасная часть беседы. – Послушайте, я знаю, что вы убили Джимми, но мне никогда этого не доказать, потому что вскрытия не было, а теперь тело уже кремировано. Джей Бернс не рыпался, потому что вы обещали, что возьмете его играть для «Сердца на мели», а кто откажется участвовать в хитовом проекте? Но затем на яхту наведался я, Джей задергался, и вы, ребята, решили, что не такой уж он хороший клавишник, в конце-то концов. Копы считают, будто он напился и заснул под грузовиком. Я сильно в этом сомневаюсь, но, опять же, где доказательства?

Я пожимаю плечами. Клио зевает, как львица, и отправляет в рот кубик льда. Лореаль пытается что-то сказать, но благоразумно умолкает на полуслове. А Джерри скрещивает дубинообразные ручищи на груди. Думаю, этот жест он подсмотрел в рекламе «Мистера Мускула».

– А теперь давайте поговорим о Тито Неграпонте, – продолжаю я. – Бедняга Тито не врал, когда сказал вам, ребята, что ничегошеньки не знает про «Сердце на мели». Он не участвовал в записи музыки в Эксуме. Джимми его не приглашал.