Читать книгу - "Ледяной дождь - Стюарт Макбрайд"

– Мы хотели бы поговорить с вами о Дэвиде Риде, трех лет, которого…

– Я знаю, кто такой Дэвид Рид, – сказал Миллер, включая воду. – Я делал первую полосу про этого мальца. – Он ухмыльнулся и выдавил в ладонь жидкое мыло. – Три тысячи слов чистого журналистского золота. Прямо так и скажу вам: убийцы малых деток – это чистое золото, вот что это такое. Больной ублюдок убивает какого-то несчастного парнишку, и внезапно все просто умирают – так хотят почитать про чертов труп, за завтраком с кукурузными хлопьями. Чертовски невероятно.

Логан подавил в себе желание схватить Миллера за загривок и сунуть лицом в писсуар.

– Прошлой ночью вы звонили семье, – сказал он вместо этого, сунув кулаки глубоко в карманы. – Кто сказал вам, что мы его нашли?

Миллер улыбнулся отражению Логана в зеркале над раковиной:

– Не надо быть гением, инспектор…

– Сержант, – сказал Логан. – Детектив-сержант Макрай.

Журналист пожал плечами и включил сушилку для рук:

– Всего лишь сержант, а? – Он почти кричал, чтобы перекрыть шум воздушной струи. – Не расстраивайтесь. Вы поможете мне поймать этого больного ублюдка, а я помогу вам стать инспектором.

– Помочь вам поймать… – Логан зажмурил глаза, и перед его внутренним взором, как наяву, возник образ Миллера с разбитым носом, сморкающегося кровью в раковину. – Кто вам сказал, что мы нашли Дэвида Рида? – процедил он сквозь зубы.

Щелк. Сушилка для рук смолкла.

– Я же вам сказал: здесь не надо быть гением. Вы нашли труп парнишки – кем еще он может быть?

– Мы никому не говорили, что это было тело ребенка!

– Не говорили? Ну да, конечно. Тогда это просто совпадение.

Логан нахмурился:

– Кто вам сказал?

Миллер улыбнулся и надел запонки, проверив, чтобы из рукавов пиджака не меньше чем на дюйм выглядывали белые накрахмаленные манжеты.

– Вы никогда не слышали о журналистской неприкосновенности? Я не обязан раскрывать свои источники. И вы меня не можете заставить!.. – Он помолчал и продолжил: – И послушайте, если ваш аппетитный констебль хочет поиграть в Мату Харри, то меня сначала нужно уговорить… Мне очень нравятся женщины в униформе!

Ватсон заворчала и вытащила раздвижную полицейскую дубинку.

Дверь в мужской туалет с грохотом распахнулась, разрушив очарование момента. В помещение ворвалась громадная женщина с копной кудрявых каштановых волос, руки на боках, в глазах ярость.

– Какого черта, что здесь происходит? – спросила она, бросив сердитый взгляд на Логана и Ватсон. – Половина службы новостей стоит там с обоссанными штанами. – Никого не выслушав, она повернулась к Миллеру: – А ты какого черта здесь делаешь? Пресс-конференция насчет мертвого ребенка начинается через тридцать минут. Все таблоиды слетятся на это дерьмо. Это, черт побери, наша история, и я хочу, чтобы и дальше так было.

– Мистер Миллер помогает нам в расследовании, – сказал Логан. – Я хотел бы знать, кто сообщил ему, что мы нашли…

– Вы его арестовываете?

Логан умолк на секунду, но и это было слишком долго.

– Не думаю. – Женщина ткнула пальцем в Миллера: – Ты! Запрягай свою задницу. Я плачу тебе не за то, чтобы ты в сортире трепался с бабой-констеблем.

Миллер улыбнулся и отдал честь суровой даме.

– Все будет сделано, шеф, – сказал он. И подмигнул Логану: – Надо идти. Долг зовет и все такое.

Он сделал шаг в сторону двери, но констебль Ватсон преградила ему дорогу.

– Сэр? – Она поглаживала пальцами раскладную полицейскую дубинку, отчаянно пытаясь найти хоть какой-нибудь повод, чтобы опробовать ее на голове Миллера.

Логан посмотрел на элегантно одетого журналиста, потом перевел глаза на Ватсон, потом опять на журналиста.

– Пропустите его, – сказал он наконец. – Мы позже с вами поговорим, мистер Миллер.

Журналист ухмыльнулся.

– Я очень надеюсь, – сказал он. Изобразил правой рукой пистолет и, прицелившись, выстрелил в констебля Ватсон. – Мы еще встретимся, следователь.

К счастью, она не ответила.

Выйдя на парковку, констебль Ватсон прошлепала под дождем по лужам к «воксолу», рывком открыла дверь машины, швырнула фуражку на заднее сиденье, уселась на водительское место, захлопнула дверь и выругалась.

Логан не мог не признать, что причины у нее были. Было совершенно ясно, что ни при каких обстоятельствах Миллер добровольно не сдаст своего информатора. А его редакторша, кудрявая ведьма, в десятиминутной тираде ясно дала понять, что ни при каких, черт возьми, обстоятельствах она не потребует от него это сделать. Вероятность положительного исхода почти такая же, как у «Абердина» – вновь стать победителем Шотландской футбольной лиги.

Кто-то постучал в окно машины, и Логан вздрогнул от неожиданности. Улыбающийся человек взглянул на него сквозь струи дождя, прикрывая голову экземпляром «Ивнинг экспресс» в безуспешной попытке сохранить сухими остатки волос. Это был репортер, «не сказавший» им, что мерзкий мистер Миллер находится в мужском туалете.

– Вы Логан Макрай! – воскликнул он. – Видите, я вас сразу узнал!

– Вот как! – Логан поерзал в своем кресле.

Мужчина в мешковатых потертых коричневых вельветовых штанах счастливо кивнул:

– Я делал репортаж, когда же это было… наверное, год назад. «Герой-полицейский ранен в поединке с Мейстрикским Монстром!» – Он ухмыльнулся. – Да, чертовски хорошая была история. И заголовок получился что надо. – Репортер пожал плечами. Затем протянул руку поверх опущенного стекла: – Мартин Лесли, отдел специальных расследований.

Логан пожал репортеру руку, ощущая растущую неловкость.

– Господи, Логан Макрай… Вы уже детектив-инспектор?

Логан ответил, что все еще сержант, и старый репортер с возмущением произнес:

– Вы шутите?!.. Подонки! Вы, как никто, этого заслуживаете! Этот Энгус Робертсон был больной ублюдок… Вы слышали, он в Петерхеде собственными умелыми руками удалил себе аппендицит? Просто сделай сам… Заточенной отверткой – и прямо себе в живот, – прибавил он, понизив голос. – Теперь свое дерьмо сразу в пластиковый мешочек собирает…

Логан на это ничего не сказал, а репортер облокотился на дверь и засунул голову внутрь, спрятав от дождя.

– И над чем вы сейчас работаете? – спросил он.

Логан смотрел прямо перед собой, сквозь лобовое стекло, на мрачно-серую протяженность Ланг-Страхта.

– Э-э… – произнес он. – Я… э… кхм…

– Если вы интересуетесь Колином-пиздюком… – начал старый репортер полушепотом. Потом остановился, закрыл рукой рот и пробормотал в сторону констебля Ватсон: – Прости, родная, не хотел тебя обидеть.