Читать книгу - "«Оборотни» МУРа - Валерий Карышев"

– И какую сумму они назвали?

– За отказ от возбуждения уголовного дела они потребовали пятьдесят тысяч долларов.

– Кто потребовал? – уточнил следователь.

– Посредником выступал Владимир, а деньги я отдавал Крылову.

– Что произошло дальше?

– А дальше – я дал деньги, мы сходили в ресторан, чтобы обмыть это событие. И в ресторане они мне сказали, что теперь они – моя «крыша», что у меня пути влево-вправо нет. Они назначили таксу.

– И сколько они попросили за свои услуги?

– Двадцать тысяч долларов ежемесячно. Но фактически я платил больше, так как они приезжали заранее, брали деньги, а потом стали брать деньги еще и авансом, как они объяснили. Затем ко мне пришла еще одна проверка – ОБЭП совместно с налоговой полицией. И в ходе этой проверки мне заявили, что я торгую ворованными автомобилями, которые находятся в розыске Интерпола. Тогда, естественно, я попросил свою новую «крышу» урегулировать этот вопрос. Я прекрасно понимал, что мне придется откупаться серьезно, точнее, как они говорили, «по-взрослому», большими деньгами. Фактически мне был выдвинут ультиматум, что я слишком сильно в этом деле «замазан», что я нанес государству большой ущерб, что все автомобили практически были краденые. Короче, чтобы замять дело, я должен был отдать пятьдесят процентов своей доли и доли своего партнера. Я почти сразу понял, что это подстава, что цель ее – отнять у меня салон. Я отказался. Отключил мобильный телефон, не подходил к городскому, то есть избегал любых контактов с ними. Но однажды вечером, около одиннадцати часов – я задержался в тот день на работе и поехал домой поздно, – я был остановлен в нескольких десятках метров от салона. В машину ко мне уселся Саша Крылов. Он предложил по-хорошему передать им долю, мол, он сам поговорит с моим партнером, мы можем оставшуюся часть разделить пополам. Но я категорически отказался. И именно тогда он наклонился, как будто уронил что-то и поднимал. Но в это время, как я понял потом, под сиденьем он оставил газовый пистолет, переделанный под настоящий.

– Так почему же вы сразу не обратили на это внимания? – спросил следователь.

– Действительно, не обратил внимания. Просто потом я вспомнил, что Саша нагибался и шарил под сиденьем. Но тогда я был настолько возбужден – понимаете, это ведь большие деньги, а они достались нам очень тяжело… Короче, я не обратил внимания. Затем я проехал около километра, и меня остановили сотрудники ДПС. Стали производить досмотр машины. И тут они обнаружили пистолет. Вначале я не очень расстроился, потому что меня никто не задерживал, просто обнаружили пистолет. Меня отвезли в отделение милиции, там возбудили уголовное дело. Естественно, тут я догадался, что это работа муровцев, точнее, Крылова, который и подбросил пистолет. Поэтому обращаться к ним за помощью было глупо.

– А что было дальше?

– А дальше следователь сказал мне, что поскольку это пистолет газовый, то скорее всего я буду нести административную ответственность. Я все же постарался встретиться с ребятами из МУРа. Звонил Перевозчикову, звонил Крылову, но встретиться согласился только Перевозчиков. Естественно, он сказал, что версия, выдвинутая мной, будто пистолет подложил Крылов, недоказуема, что в этот момент Крылов был на оперативном задании и встречаться со мной не мог. И оперативники-муровцы готовы это подтвердить. Короче, он предложил мне, пока не поздно, переписать салон на них, точнее, на чьего-то родственника – то ли зятя, то ли двоюродного брата.

– А что было потом?

– А потом я явился на очередной допрос к следователю, и там мне предъявили результаты баллистической экспертизы, по которым газовый пистолет, переделанный для стрельбы боевыми патронами, был признан оружием. Тут же я был арестован. Потом сидел в Бутырке месяца четыре, пока шло следствие. Потом – суд, я получил четыре года.

– И что, – уточнил следователь, – вы за это время не пытались связаться ни с кем или хотя бы заявить, что вас подставили?

– А кому я мог заявить? Я говорил об этом на суде, говорил прокурору, но мне никто не верил. Они, муровцы, подложили еще доказательства – выдержки из оперативного дела. Оказывается, они на мой салон завели оперативное дело. Основанием для этого они посчитали то, что ранее в моих машинах два раза находили пистолеты. Но я же не знал, кто покупает мои машины, биографию не спрашивал. В общем, мне никто не поверил, и я получил четыре года. Уже потом через жену я узнал, что они наехали на моего партнера. Он оказался более слабым. Меня к тому времени уже посадили, и он, понимая, что то же самое может случиться и с ним, стал работать с ними вместе. Но они, по-моему, снизили ему процент до тридцати.

– А дальше?

– А дальше – я услышал из средств массовой информации, что раскрыто дело милиционеров, работников МУРа. Я знал, что Саша Крылов встречался с одним из тех, кого показали по телевизору.

– С кем именно?

– С Думиным.

– Вы можете утверждать, что Крылов входил в группу так называемых милиционеров-оборотней? – Следователь перечислил фамилии семерых оперативников, которые были задержаны 23 июня.

– Нет, я не могу этого утверждать. Но мне известно, что они друг друга знали. Естественно, они не делились информацией, какие совместные операции проводили, кому оружие подбросили. Я – единственная жертва того подброшенного оружия.

– У вас есть вопросы? – обратился следователь ко мне.

– Да, есть вопросы, – тут же ответил я. – Точнее, не вопрос, а ходатайство. В связи с тем, что открылись новые обстоятельства, я хочу, чтобы следственные органы выступили с ходатайством перед судом об изменении меры пресечения в отношении моего клиента с заключения под стражу на подписку о невыезде.

– Товарищ адвокат, тут небольшая неувязочка, – сказал следователь. – Во-первых, если будет доказано, что дело сфабриковано, ваш клиент как потерпевший вообще находится в заключении незаконно. Во-вторых, в настоящий момент, – следователь посмотрел на оперативника, – начинаются секретные операции по задержанию фигурантов по данному эпизоду. Поэтому нахождение вашего клиента на свободе подвергает его жизнь большой опасности.

Следователь отодвинул от себя папку с делом, показывая этим, что официальная часть допроса окончена.

– Подождите, но, насколько мне известно, сейчас уже начинает действовать программа защиты свидетеля.

– Ну, это вы фильмов американских насмотрелись, – усмехнулся следователь. – У нас нет денег на реальную защиту свидетелей. И я думаю, что самая лучшая защита – это стены изолятора Лефортово. Здесь его поймать не смогут.

– Но ведь мой клиент сидит незаконно. Зачем же он будет сидеть? – продолжал я наступление.

Вероятно, Ильдар понял, куда я клоню, и тут же вмешался в разговор.

– Можно уточнить? – спросил он.

– Да, конечно, – ответил следователь.

– Я понимаю так, что вы сейчас на основании моих показаний возбудите уголовное дело.