Читать книгу - "Вкуснотища - Марк Хаскелл Смит"

Танец живота оказался только верхушкой айсберга. Дальше настала очередь уроков латиноамериканских танцев и семинара по улучшению контактной способности к сближению (он так и не понял, что это за способность такая). Также речь шла о фитнес-комплексе Пилатеса, семинарах по самогипнозу, после чего последовали откровения о послеобеденных часах, посвященных раздаче бесплатных презервативов в местной больнице. Благодарить за столь насыщенное расписание следовало какого-то там психолога-консультанта по личностному росту.

Фрэнсис не сводил глаз с ее шевелящихся губ. Японка как раз жаловалась на то, что придется забыть на время обо всех этих попытках самоусовершенствования, так как ей следует подумать о хлебе насущном. Фрэнсис кивал и в который раз спрашивал себя, почему он не удосужился прочитать ее резюме чуть внимательнее, когда принимал решение нанять девушку в качестве своей помощницы.

Фрэнсис с треском отвернул крышку с очередной бутылочки. Он дал себе обещание: если она хотя бы заикнется о том, что я слишком много пью, то я придушу ее прямо здесь и сейчас.

Но она даже ничего не замечала. Девушка говорила о том, как здорово работать в киноиндустрии. В университете она посещала писательские курсы и сама набросала парочку сценариев, которые, по единодушному мнению ее друзей, были весьма хороши. Она с нетерпением ждала той минуты, когда окажется на съемочной площадке и сможет собственными глазами увидеть, как случается чудо — воплощение сценария в кино. И не просто увидеть, но и быть частью волшебства, полноправным членом творческой группы. Она также не могла дождаться, когда станет свидетельницей творческой работы режиссера с актерами. Ей так хотелось научиться всему этому, потому что когда-нибудь она и сама собиралась стать режиссером. Нет, конечно же, не в насквозь прогнившем и бессердечном Голливуде, она планировала посвятить свою жизнь независимому кино. О, ей есть что сказать, у нее накопилось множество замечательных, бесценных, жизнеутверждающих наблюдений о человеческой природе. Именно поэтому она сейчас едет в Гонолулу. Таков ее жизненный путь. Она следует своему «высшему предназначению». Помощь ее психолога-консультанта оказалась большим подспорьем.

Фрэнсис не стал рассеивать ее иллюзии. Вскоре она сама узнает, что единственное чудо, которое там доступно, — это возможность завалиться спать к полуночи. Никаких тебе творческих забот и эстетических решений. Им придется дни напролет сначала искать место, а потом пытаться получить разрешение на парковку гигантских раздутых автоприцепов, потребованных режиссером и страдающими звездной болезнью актерами. Сердце помощницы разбилось бы, если бы она узнала, что с актерами ей придется сталкиваться лишь на бумаге — при заполнении табеля рабочего времени. Когда она будет следить за тем, чтобы звезде А не пришлось работать больше тех восьми часов, которые предусмотрены в контракте, а также за тем, чтобы эта звезда, не дай бог, не переработала, чтобы не возникла необходимость оплачивать всякую там сверхурочную работу, выходные или выдавать премии в виде дополнительных обедов.

Лучше всего приходит понимание человеческой природы в баре, когда пытаешься утопить в алкоголе воспоминания об очередном бестолковом дне.

Фрэнсис добавил себе виски и взял с небольшого блюдечка горсть жареного миндаля. Он снова вспомнил о своем любовнике, который остался в Лос-Анджелесе. В эту минуту девушка не в тему поинтересовалась, нет ли у него аллергии на орехи.

Сам Фрэнсис не горел желанием почувствовать себя частью волшебства. Волшебство его интересовало как раз меньше всего. Он летел сейчас в Гонолулу только потому, что мог загорать, вволю пить «май-тай» и наконец-таки забыть Чада.

Чад был продюсером, большой шишкой в кинобизнесе. У них с Фрэнсисом за плечами было около пятнадцати лет совместной жизни, когда Фрэнсис впервые узнал о другом мужчине — или, точнее сказать, мужчинах. Это случилось всего какой-то месяц назад. Причем не было никакого крупного выяснения отношений в духе ток-шоу — отрезвляющая правда небольшими порциями выходила наружу, одна полная раскаяния исповедь следовала за другой. Первым в списке Чада был их общий зубной врач, к которому они обращались, когда отбеливали зубы. Потом шел парень из косметического салона. Помощник Чада, Джейсон, тоже засветился, составив компанию еще одному широко известному режиссеру, а также агенту и парню, который выгуливал собак.

И это только за последний год. Любовники сменялись один за другим. Устроители вечеринок, массажисты, парочка юнцов, которых он встретил в спортзале, почтальон, рабочий-строитель. В конце концов бесконечные исповеди Чада стали напоминать Фрэнсису о дискогруппе «Виллидж пипл». Ему только и не хватало, что Индейского Вождя и Полицейского, и тогда он поимел бы всю группу в полном составе.

Оказаться с разбитым сердцем — само по себе уже достаточно тяжело, но что приводило Фрэнсиса в ярость, доводило прямо-таки до белого каления, так это те жертвы, на которые он шел ради Чада. Все диеты, которыми Фрэнсис себя изводил, бесчисленные часы в спортзале с личным тренером (да, Чад и того затащил в свою постель), липосакция, чтобы избавиться от почти незаметного двойного подбородка, — все после настойчивых уговоров Чада, лишь бы стать более желанным для него.

Они даже испробовали курс семейной терапии, но Фрэнсису однажды показалось, что между Чадом и врачом-консультантом пробежала искра взаимного притяжения, поэтому он решил, что с него хватит.

Однажды утром Фрэнсис стоял в ванной комнате и рассматривал свое отражение в зеркале. Его взору предстал красивый еще мужчина, приближающийся к своему пятидесятилетию. Лицо, не утратившее мальчишеского задора, с искрящимися голубыми глазами и изящно очерченным носом. Конечно, вокруг глаз уже пролегала сеточка морщин, зато у него сохранилась шевелюра, тело по-прежнему оставалось великолепным, и он еще не разучился ослепительно улыбаться. Между тем ему чего-то не хватало, и косметическими операциями это восполнить было нельзя.

Фрэнсиса осенило: ему требуется пространство, возможность по-новому взглянуть на мир. Ему надо уехать из города. Недолго думая, он взял телефон, позвонил нескольким знакомым и согласился на первую же предложенную работу.

Фрэнсис дал себе обещание. Отныне он станет есть, пить и пускаться во все тяжкие. Все эти годы он держал себя в узде, отказывался от самых простых радостей в надежде заслужить любовь Чада. О чем он только думал? Но теперь с этим покончено, теперь он сможет пить, что захочет, ширяться, сколько душе угодно, спать с хорошенькими юнцами и кутить напропалую. Он станет объедаться шоколадом. Подумать только, целых пятнадцать лет он сохранял верность одному человеку и в ответ получил одно лишь унижение. Теперь уж он своего не упустит, оторвется на полную катушку. Он затащит в свою постель первого же подвернувшегося гавайского музыканта.

Многократные возлияния оказали целительное действие, расслабляя напряженные мышцы на шее и в плечах лучше, чем любой из сделанных ему когда-либо основательных массажей. Губы растянулись в глупую улыбку, его наполнило ощущение тепла, и поя вилось давно позабытое чувство удовлетворения, отчего сердце запело от радости. Что-то в стиле дискомузыки. Фрэнсис взял две пустые бутылочки и стал ими поигрывать, представляя, что это двое, которые только что познакомились на воздушной дискотеке в салоне первого класса. Маленькие бутылочки сначала присматривались друг к другу, а потом одна из них сделала первый шаг к сближению. Вскоре они устроили обжимания на колене Фрэнсиса. Да, решено. Он сегодня же кого-нибудь завалит.