Читать книгу - "Пуля без комментариев - Геннадий Сорокин"

Лаптев посмотрел поверх гостя, пытаясь понять, зачем его может вызывать начальник следственного отдела городского управления.

– Самойлов хочет поговорить со мной о каких-то старых делах, в раскрытии которых я участвовал в качестве опера, или как заместитель начальника городского уголовного розыска?

– Роман Георгиевич в должности с июля прошлого года, а ты как раз в это время выбыл из игры. Как источник информации по уголовным делам ты для Самойлова неинтересен.

– Скажи, а почему бы твоему боссу не вызвать меня по телефону, через дежурную часть? К чему такие сложности?

– Вопрос не ко мне, – заявил лейтенант и развел руками. – Мое дело маленькое. Приехал, объявил, откланялся.

– И все же? – настойчиво пробубнил Лаптев. – Зачем я нужен Самойлову?

– По великому секрету могу шепнуть как своему лучшему другу. Он хочет позвать тебя к себе в отдел.

– Кем? Следователем? – не поверил своим ушам Андрей.

– А кем еще, начальником, что ли? – сыронизировал молодой нахал. – До начальника следственного подразделения ты еще не дорос.

– Во сколько он меня будет ждать?

– В половине шестого у гаражей будет стоять потрепанная «копейка» зеленого цвета. Машина конченая, убитая, но пока еще ездит. За рулем буду я.

– Сам доеду! – жестко отрезал Андрей.

– Ой-ой-ой! Какие мы гордые! – выдал лейтенант. – У тебя внезапно выздоровела нога? Оставь свою прыть до лучших времен.

– Жаль все-таки, что я об тебя в самом начале трость не обломал.

– Успеешь! – заявил лейтенант. – Кстати, пора нам познакомиться. – Он встал, протянул руку через стол. – Виктор Воронов. За глаза все зовут меня Ворон. Я на кличку не обижаюсь. Ворон – птица мудрая.

– Скажи, Виктор, у вас наметилась острая нехватка кадров?

– Отнюдь! Желающих пока хватает. Но, как говорится, не всякому овощу место на столе! Я думаю, Самойлов осмотрелся на новом месте и решил сформировать свою команду из людей надежных и проверенных, на кого можно положиться в трудную минуту. Со мной в одном кабинете работала женщина. Следователь так себе, ни рыба ни мясо, хотя по званию аж целый майор. Роман Георгиевич эту особу в областное управление на прошлой неделе спихнул, на повышение. Судя по всему, ее должность он для тебя приготовил.

На душе у Андрея полегчало. Нахальный лейтенант принес ему обнадеживающую весть. Работа следователем, конечно же, не сахар, но Андрею уже настолько опостылело одному в затхлом подвале сидеть, что он был готов на все, на любую службу, связанную с раскрытием преступлений.

– Ворон, ты на всякий случай запомни. – Андрей сделал паузу, подождал, пока лейтенант посмотрит ему в глаза, и продолжил, четко проговаривая каждое слово: – Ворон, если ты еще раз вспомнишь о моей больной ноге или просто поинтересуешься, как у меня здоровье, я придушу тебя собственными руками, отсижу и выйду на свободу с чистой совестью. Даже не так! Я на суде расскажу твою версию «Песни о соколе», и меня оправдают.

– Сработаемся! – заявил Воронов и усмехнулся.

После его ухода Андрей поднялся в следственный отдел, поболтал с мужиками о том о сем и аккуратно расспросил о необычном госте.

– Самойловский любимчик, – охарактеризовал Воронова следователь райотдела. – На земле ни дня не работал, сразу в городском управлении осел. Паренек он дерзкий, самоуверенный, но умный и хваткий. Ему для расследования самые запутанные дела дают.

«В том, что он нахал самоуверенный, я уже убедился, – припомнил недавнее рандеву Андрей. – А вот что отменный работник, не знал».

В половине шестого вечера Лаптев отыскал у гаражей зеленые «Жигули». За рулем был Воронов, но уже в гражданской одежде.

– Поехали! – сказал он.

Автомобиль тронулся с места и тут же заглох.

– Ты где такую колымагу нашел? – сразу повеселев, спросил Андрей.

– У папани покататься взял. А ты подумал, что это служебная тачка?

Со второго раза двигатель завелся. Воронов вырулил в проулок, потом повернул на проспект.

– Андрей, это правда, что ты всю воровскую верхушку в городе знал? – осведомился он.

– Мало кто из них в живых остался. Ты ведь наверняка помнишь, какие разборки были в начале года. Едва ли не все старые воры на кладбище переехали, а кто из молодежи сейчас рулит, я не в курсе. По-твоему, какую линию мне предложит Самойлов? Организованную преступность?

– Вряд ли. Роман Георгиевич считает, что вся эта организованная преступность – временная пена, которая сама собой сойдет. В чем-то он прав.

– Самойлов считает, что воры в законе не имеют веса в преступном мире?

– В своем замкнутом мирке они, конечно же, короли, а вот если взять повыше, то там все по-другому. Кого из авторитетов ты хорошо знал?

– Сергея Мухина по кличке Муха-цокотуха. Его вотчина – центральное городское кладбище.

– Представь себе такую ситуацию. Некий уважаемый человек, к примеру, владелец «Южсибсоцбанка» Анатолий Лотенко, дает объявление: «Сто тысяч долларов тому, кто принесет мне на блюде голову господина Мухина». Сколько, по-твоему, после этого Муха проживет?

– Не больше суток. Свои же подручные зарежут.

– Вот тебе и ответ на вопрос об оргпреступности. В наше время деньги решают все. Лотенко ничего не стоит нанять небольшую армию и перевешать на столбах всех авторитетов в нашем городе. За ним стоит сила, а за ворами – понятия, которые не могут быть аргументами в заранее проигрышном деле. Я думаю, что для начала Роман Георгиевич тебя на кражи посадит, но это фигня. Ты соглашайся на любую линию, а там я тебя натаскаю.

Андрей ничего на это не ответил.

«Десять лет назад я пришел работать в уголовный розыск, начал с простого опера в райотделе, дослужился до заместителя начальника городского ОУР и в одночасье все потерял, – раздумывал он. – Сейчас мне предстоит согласиться начать все заново или окончательно вылететь на обочину жизни. Я за начало! Черт с ним, пусть моим наставником будет этот самоуверенный юнец. Предложит Самойлов должность следователя – не откажусь, на любой оклад пойду, лишь бы снова оказаться в деле, а не сидеть в подвале, как крыса в норе».

6

Начальнику следственного отдела Самойлову было тридцать восемь лет. Он был высокого роста, атлетического сложения, с благородными чертами лица. Особый шарм ему придавали красиво поседевшие виски. Ведь ранняя седина относительно молодого мужчины всегда считалась признаком большого служебного опыта и житейской мудрости.

До августовского путча 1991 года Роман Георгиевич ничем особым не выделялся, в карьерном росте через ступень не прыгал, но после этих событий его имя стало в милицейских кругах нарицательным. «Прет в гору, как Самойлов», – частенько слышалось в прокуренных кабинетах и на товарищеских посиделках после работы. Отчасти это высказывание было верным. Прославившись во времена путча, Роман Георгиевич, к всеобщему удивлению, отказался от вышестоящей должности, предложенной ему в областном управлении, но все остальные почести принял с холодным достоинством российского офицера, лично участвовавшего в защите свободы и демократии.