Читать книгу - "Фурия XXI века - Наталия Антонова"

Мерцаловой хотелось остаться наедине с Волгиной, открыть душу женщине, даже такой молодой, легче, чем рассказывать все в присутствии парня. Каким-то образом ее состояние было угадано детективами, и Миндаугас вышел из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь.

– Спасибо, – невольно сорвалось с губ Антонины.

Мирослава ободряюще кивнула, и Мерцалова начала свой рассказ. Рассказывала она долго, с подробностями, то вдруг сбивалась и перескакивала с одного на другое.

Но детектив не прервала ее ни разу, она кивала, менялось выражение ее лица, взгляд девушки то утешал, то сочувствовал, то вопрошал. И, наверное, поэтому Антонина Ивановна все говорила и говорила, пока не почувствовала, что излилась полностью, больше в ней не осталось ни одного слова, ни одной невысказанной мысли.

Мирослава нажала на кнопку на столе, вошел Морис и поставил на стол чай с лимоном, стаканы и минеральную воду. Антонина бросила на него благодарный взгляд и взяла с подноса чашку умеренно горячего чая. Приятная жидкость с кислинкой от лимонного сока утолила ее жажду.

– Налить еще? – спросила Мирослава тихо.

– Нет, спасибо. Возможно, позже.

Детектив кивнула и сделала глоток минеральной воды.

– Вы простите, если я наговорила лишнего, – внезапно опомнилась Мерцалова.

– Ну что вы, – сказала Мирослава, – в нашем деле лишнего не бывает.

Морис снова скрылся за дверью, и они остались наедине в прохладной тишине кабинета.

– Я хотела бы задать вам несколько вопросов и кое-что уточнить, – нарушила тишину детектив.

– Да, конечно, спрашивайте, – вздохнув, согласилась Антонина.

– Мне нужен список друзей вашего сына, их адреса и телефоны.

– Друзей у Толи не так уж много было, – печально вздохнула Мерцалова, – да и имевшихся я бы не назвала друзьями.

– И тем не менее, – проговорила Мирослава.

– Ну что ж, двоих из них можно назвать друзьями, записывайте.

Мирослава записала все, что продиктовала Антонина Ивановна, и, повернувшись к ней лицом, сказала:

– Как я поняла из рассказа, у вашего сына было любвеобильное сердце…

– Если бы сердце, – обронила Мерцалова с нескрываемой горечью.

– Хорошо, не будем уточнять, что именно, но, Антонина Ивановна, продиктуйте мне, пожалуйста, все известные вам фамилии, адреса и телефоны девушек вашего сына.

– Я всех не знаю.

– Тех, что знаете.

– Клара, фамилию не знаю, – начала перечислять Мерцалова, – работает в модельном агентстве «Бим-Бим». Оксана, поет в кафе «Мимоза» под псевдонимом Вечерняя, Маша Цымлянская, известная как Матрена из хора «Кружевной платочек», Лера, журналистка из газеты «Для стильных девушек», актриса из нашего театра Вероника Хованская, Карина Доброшина, львица полусвета. И это все, остальных не знаю.

– Их было больше? – спросила Мирослава.

– Можете не сомневаться.

– А где телефон вашего сына? У следователя?

– Нет, он тоже о нем спрашивал. Мы вначале поисков думали, что по телефону полиция определит местонахождение Толи.

– Понятно, а бумажной записной книжки у вашего сына не было? – не надеясь на положительный ответ, спросила Мирослава.

– Нет, не было, а если и была, то мне о ней ничего не известно.

– Понятно…

– Мирослава! – Женщина схватила детектива за руку и, тут же смутившись своего порыва, отпустила ее. – Простите…

– Вы что-то хотели сказать?

– Я хотела вас попросить, пожалуйста, найдите того, кто убил моего сына, я не пожалею никаких денег!

– Мы постараемся найти преступника. Но, простите, что я спрашиваю вас об этом, вы исключаете, что это был несчастный случай?

Антонина покачала головой.

– Но ведь, насколько мне известно, следы борьбы отсутствуют. А вытолкнуть из машины здорового молодого мужчину не так-то легко. Он просто должен был сопротивляться.

– Я не знаю, что там произошло, – медленно проговорила Антонина Ивановна, – но что-то ужасное! Поверьте мне.

– Вам это подсказывает сердце?

– Не только. Я никогда не забуду выражение отвращения и ужаса на лице моего сына.

– Вот как? – спросила Мирослава, а про себя подумала, что Шура об этом не обмолвился ни словом.

– Да, я когда увидела его, то почувствовала, как у меня все волосы на голове зашевелились, не знаю, как я не упала в обморок.

– Ваш муж тоже это видел?

– Да, он первый, – кивнула Мерцалова, – поэтому не хотел меня пускать, говорил, что не надо на него смотреть, чтобы в памяти у меня сохранился образ живого сыночка. Но я настояла. – Антонина Ивановна прижала руки к глазам, и Мирослава увидела, как сквозь сомкнутые пальцы женщины слезы все-таки просочились.

Она протянула Мерцаловой бумажный платок и налила в стакан воды.

– Спасибо, я сейчас возьму себя в руки.

И женщина действительно сумела успокоиться через несколько минут. Мирослава оценила силу духа своей клиентки и поймала себя на том, что сочувствует не погибшему сыну, а оплакивающей его матери.

«Кажется, я очерствела на своей работе», – подумала она.

Через некоторое время, решив вопросы с гонораром и получив заполненный бланк договора от Мориса, Антонина Ивановна Мерцалова покинула детективное агентство.

* * *

Морис вошел в кабинет Мирославы, занял кресло, в котором совсем недавно сидела клиентка, и спросил:

– Ну что?

– Ничего, – отозвалась Мирослава, – дело как дело. Будем работать.

– Шуре скажете?

– А как же, мы за тесное сотрудничество с правоохранительными органами, – улыбнулась Мирослава. – Мы поможем следствию…

– А следствие поможет нам, – закончил за нее Миндаугас.

– Очень может быть…

– Я подобрал все, что можно было отыскать об обоих семействах – Духаниных и Мерцаловых, – Морис выложил перед ней распечатку, – посмотрите, может, что-то наведет вас на след.

– Ты незаменимый, – Мирослава бросила ему благодарный взгляд, – я пойду в сад и там приступлю к изучению.

– Если я вам пока не нужен, то пойду займусь ужином. Шура приедет или нет?

– Скорее всего, приедет. Но если и нет, то еда не пропадет, уберем в холодильник и доедим завтра.

Он незаметно улыбнулся, ее неприхотливость в еде умиляла Мориса.

…Шура к ужину не подъехал. Позвонил и сказал, что его завалило… работой.

Вечер прошел тихо. О деле больше не обмолвились ни словом. Долго сидели на крыльце и смотрели на сад. Светлый день, укрывшийся в куще еще не распустившегося жасмина, сменил вечер…