Читать книгу - "Мутабор - Ильдар Абузяров"

После встречи с эмиром, после розданных взаимных обещаний и гарантий охранники-бакланы повели меня назад к бронированному авто. По пути я вспоминал растерянное бледное лицо эмира, ибо в кризисный момент, когда ситуация начала выходить из-под контроля и нужно взвалить всю ответственность на себя, – он был растерян и проявлял малодушие. Он не был готов пожертвовать собой, потому что не обладал настоящими лидерскими качествами.

Выйдя на крыльцо, я не удержался и обернулся, и кинул взор на балкон – в бронированные окна кабинета эмира и мэра. В окне я увидел тусклую тень щуплой фигуры и подумал, что эмир и мэр – словно летучая мышь, словно вынужденный прятаться от света божьего несчастный одинокий зверь, который никому уже не верит.

И прислушиваясь к собственному звериному чутью, эмир и мэр вновь и вновь подходит к кресту оконной рамы, чтобы взглянуть на муравейник Кашевара с самой высокой точки города и уловить направление ветра.

Ибо он хорошо запомнил тот день, когда стал полноправным хозяином этой резиденции и впервые в сопровождении лидеров кланов – нынешние члены кабинета министров – подъехал к величественно раскинувшему два крыла флигелей дворцу. Он помнил, с каким леденящим сердце ужасом поднимался по холодной, покрытой роговицей гранита лестнице. И с каким трудом, словно не обитые медью створы, а сцепленный клюв белоплечего орлана, разжал массивные двери. А дальше алая и теплая, как язык, ковровая дорожка, по которой он проследовал в самое сердце дворца – обитый красным сафьяном тронный зал, и далее через желудок зала приемов и бесчисленные кишечные лабиринты-коридоры – к закрытой для посторонних внутренней части дворца.

Только в личных, не помпезных и уютных, покоях резиденции он расслабился и легко, словно веко, распахнув дверь, вышел, наконец, на одну из трех террас дворца. Должно быть, к тому моменту он уже был проглочен и переварен этим величественным зданием власти, слился с ним в единое целое, и потому, выйдя на балкон в первый раз, он вдруг как на ладони увидел, что этот его родной город с кишащими в нем рыночными торговцами из кишлаков, с кучами отходов, с запахом тронутых гнильцой абрикосов и персиков городских базаров давно уже труп. Труп с неестественно откинутыми в сторону конечностями спальных районов и распухшим от нарыва чревом центра. Труп с кровеносными сосудами улиц и дорог, забитыми тромбами и бляшками. Ни дать ни взять, этот город проглотил плоть дикой природы и, не сумев переварить, заболел трихинеллезом.

В чреве центра явственно проступали очертания еще не переваренных кусков того, старого, города. А новая резиденция, как гриф-падальщик, уже раскинула крылья над этим трупом, намереваясь в свою очередь поживиться чем бог послал.