Читать книгу - "Ребус. Расшифровка - Андрей Константинов"

Охранника звали Артем. Он чемпионствовал на ринге, был добр и уверен в себе. Именно поэтому Артем легко и частенько иронизировал, а в определенных ситуациях мог хоть сто раз извиниться перед кем угодно. Он знал, что если уж совсем невтерпеж, то одним незаметным выбрасыванием кулака он может выстегнуть человека, и этого знания ему было вполне достаточно.

Охранник внимательно всмотрелся в Пашу, своего в нем не признал (только спортсмен мог вот так вот, с ходу, заметить неотбитую на ринге кожу под козыревскими глазами), после чего вежливо поинтересовался:

– Чем я могу вам помочь?

– Веди к Ладонину, назначено! – нахально, но исключительно от неуверенности ляпнул Козырев.

– Слушаю-с, барин, – улыбнулся охранник.

Козырев ухмылку над собой понял и оценил. Сначала он даже хотел извиниться, но время было упущено – они уже поднимались по парадной лестнице на второй этаж. Кроме того, Паше вдруг стало малость неловко и обидно от того, что охранник так легко сумел его победить. «Грузчику» подумалось, что будь он на месте этого парня, то он обязательно сказал бы то же самое, но сказал бы задиристо, с издевкой. Охранник же выговорил приглашение подобострастно, и, странное дело, тем самым в итоге оно оказалось гораздо язвительней.

«Надо будет взять этот приемчик на вооружение», – успокоил сам себя Паша, решив больше к этой теме не возвращаться.

Они поднялись на второй этаж небольшого особнячка, стоящего практически на Невском, и здесь Козырев, к ужасу окружающих, со всего маху шарахнулся лбом в очередную модную дверь. Увы! На этот раз она оказалась не матовая, а прозрачная. «Интересно, – успел подумать Паша. – Как же это так получается: череп на лбу кожей обтянут, а звон раздается? Да еще и стекло вибрирует». Между прочим, Козыреву было по-настоящему больно. Из глаз брызнула невольная слеза, и он вошел в ладонинскую приемную, смешно потирая нос.

Секретарша Ольга деликатно сделала вид, что ничего страшного не произошло. Паша застал ее за чтением скандалезного Интернет-сайта «Компромат.ру», где нынче выложили очередную разоблачительную прослушку неких чиновников. За сегодня Ольга уже в пятый раз прокручивала эту запись – сливы и интриги нравились ей до ужаса.

– Здравствуйте, – приветствовала Козырева Ольга.

– Здрасьте, – ответил Паша. Поскольку в этот момент он все еще растирал нос и пытался скрыть слезы, то приветствие получилось довольно гнусавым.

Оля не удержалась и прыснула.

Через открытую дверь в своем кабинете внимательный Ладонин услышал и звон лба о стекло, и несдержанные смешки Ольги, а потому гаркнул:

– Я тебе еще когда велел что-нибудь на дверь приклеить?!

– Так некрасиво же будет! – ответила Оля.

Несмотря на молодость, Оленька была опытной секретаршей и прекрасно знала, когда можно отвечать так. Судя по ее ответу, настроение у Ладонина было благостное. Впрочем, всех этих тонкостей Козырев не знал и уловить не мог.

– Тогда напиши: «Ахтунг минен!» Хотя бы оригинально будет! – прокричал Ладонин. – Эй, кто там пришел? Проходите!

В это время из динамиков компьютера плавно потек он-лайновый компромат. Два мужских голоса переговаривали, а точнее будет – перетирали: «…Я передал Павлу, что его на должности утвердили. Так он теперь у нас за ушком чесать будет… – Пусть сразу же приступает к арестованным грузам…»

– Продолжаем пополнять коллекцию зажигалок? Скупаем в УСТМ[25]результаты ПТП[26]? – с этим вопросом Козырев шагнул в кабинет.

– Судя по компромату – оптом, – улыбнулся Ладонин и, вставая, протянул Козыреву руку.

Паша руку пожал и, понизив голос, доверительно сказал:

– Осторожней бы с этим надо.

– Ну, извини! Дизайн у меня такой. Экстримный.

– Да я не об этом – о пленках.

– О чем? – не понял Ладонин и тут же крякнул: – М-да… давайте я вам Интернет проведу, что ли? У меня тут у друга еще метров сто осталось. Так он где-нибудь к Инету подключится и до вашей Кушки дотянет.

– До «кукушки», – автоматически подправил Паша и почему-то тут же решил, что про их сленг Ладонину рассказать могла только Полина.

(На самом деле этот термин Ладонин помнил еще из репортажа господина Невзорова, когда тот был еще отмороженным Глебычем-600-SL. В том репортаже Невзоров показал гараж «наружки» и, по сути дела, расшиб одно из подразделений секретной милицейской конторы.)

– …Тебе видней, – согласился Ладонин. – Так чем обязан? Только давай условимся – начинай с плохого.

Козырев плотно закрыл дверь.

– Что, совсем дело дрянь?

– Смотря для кого. – Паша вольготно уселся в кресло, подтянул к себе могучую пепельницу и без спроса закурил.

– Если все плохо, так и скажи: «Игорюха, крепись!», – Ладонин произнес это почти серьезно.

– Игорь, у меня к тебе личное! – в упор произнес Козырев.

– Личное, так личное! Говори, – растерялся Ладонин. – Да, кстати… Самогон? Табуретовка?

– Воду «Перье» без газа, со льдом и с лимоном, – допуская подобный вопрос, эту эффектную фразу Паша выучил заранее.

– Во как! – удивился изыскам сотрудника «НН» Ладонин и по селектору спросил секретаршу: – Ольга, а что у нас есть с водой, со льдом, с лимоном и без газа?

– Ничего ни с одним из компонентов, – ответил динамик.

– Ладно, вечером поговорим, – Ладонин отключился, виновато улыбнулся и пожал плечами: «Извини, брат, не соответствуем».

– Ты какие виды имеешь на Полину? – прямо начал Козырев.

Ладонин вздохнул, встал и подошел к небольшому стенду, утыканному визитками.

Какое-то время Игорь бесцельно смотрел на них, после чего неожиданно резко сорвал одну и аккуратно положил перед Козыревым.

– Вот эта фирма занимается строительством коттеджей в Греции. Метр квадратный идет от 2200 евро. Вот там цена зависит от «видов». Но те виды – с террас на море, – объяснил Ладонин. – Ты понял, о чем я?… Тогда попробуй спросить меня еще раз.

– Между вами есть… что-нибудь?

– Еще хуже, братец кролик. Еще хуже, – лицо Ладонина стало печальным.

– Вот что!.. – Козырев начал привставать.

Хорошо еще, что не подпрыгнул, не подорвался, не схватился за близлежащие предметы. Может, именно это и дало ему шанс продолжить беседу в относительно комфортных условиях? На самом деле Козырев понимал, что ошибся – он не был готов к этому разговору. Но деваться было некуда. Теперь – говори, что думаешь, и будь, что будет! Достаточно уязвимая позиция, не правда ли?