Читать книгу - "Покушение - Александр Беляев"

«Кадиллак» пригнали на полигон под охраной двух бронетранспортеров и взвода эсэсовцев, возглавляемых гаупштурмфюрером Этценом. Забрызганный грязью автомобиль тщательно вымыли, насухо вытерли, загнали в бокс бетонного хранилища и поставили возле ворот бокса охрану. Бронетранспортеры оставили возле комендатуры. Эсэсовцев расположили в казарме, которую до этого занимали полицейские из взвода охраны. А полицейских в экстренном порядке переместили в сарай, соорудив в нем нары и установив две печки-времянки.

Появление на полигоне роскошного, поблескивающего лаком заокеанского лимузина, явно не предназначенного для фронтовых дорог, вызвало немало всяких догадок. Но так как ответов на них никто ни у кого получить не мог, да и не пытался, то непонятное так и оставалось непонятным. Но в том, что его пригнали сюда не для парковки до лучших времен, в этом никто не сомневался. И самым верным доказательством тому были даже не столько появившиеся на полигоне эсэсовцы, сколько саженного роста, с маленькими глазками и хрящеватым носом гауптштурмфюрер. Он недавно был на полигоне вместе с штурмбаннфюрером Крауссом. И теперь появился снова. А это уже яснее ясного говорило, откуда дует ветер.

Гауптштурмфюрер поселился в маленьком флигельке возле комендатуры. Там он и завтракал, и обедал, и ужинал. И по целым дням дотемна у него торчал Вёлер. О чем они там говорили и что придумывали — не знал никто. Даже Шефнер. И это немало настораживало и озадачивало главного инженера. Чутье подсказывало ему, что и «кадиллак», и Этцен, и эсэсовцы — это только начало того, ради чего на полигон приезжал начальник «Русланд-Норда». Но чего? Три дня Шефнер терпеливо ждал дальнейшего развертывания событий, надеясь на то, что загадка прояснится сама собой. Но, поскольку на полигоне никаких событий больше не происходило, Шефнер стал думать, что, возможно, «триста тридцать третьего» заинтересует и то, что уже произошло. И он во время очередного занятия написал Зое на листке бумаги: «Передайте “триста тридцать третьему”, что на полигон под усиленной охраной службы “Русланд-Норд” доставлен в полной исправности автомобиль марки “кадиллак”. Предполагаю, что службой “Русланд-Норд” готовится какая-то акция с его использованием. О дальнейших событиях буду информировать».

Зоя несколько раз перечитала текст. Повторила его про себя и молча кивнула. Это означало, что она все запомнила.

Шефнер записку сжег. После этого они приступили к занятиям. Зоя диктовала отрывок из «Бежина луга», Шефнер писал. Зоя проверила диктант, исправила ошибки, объяснила, как надо писать правильно. Занятия закончились, и Шефнер, как всегда, вышел проводить фрейлейн Зою.

— Мне кажется, коль вы решили выйти замуж, вам уже пора сыграть свадьбу, — посоветовал он ей.

— Как вы скажете, господин майор, — покорно ответила Зоя.

— Слишком много стали об этом болтать. Похоже, что даже не очень-то верят в эту затею, — объяснил свой совет Шефнер.

— Сегодня же объявим, что свадьба состоится через неделю, господин майор, — пообещала Зоя.

— Прекрасно. Пусть ваш жених даст мне список своих сослуживцев, которых он захочет пригласить на это торжество. Я попрошу начальника, чтобы он их отпустил, — сказал Шефнер.

— Спасибо, господин майор, но вам не надо лишний раз за нас хлопотать. Ермилов сам попросит об этом господина Вёлера, — решила Зоя.

Шефнер на момент задумался и согласно кивнул.

— Вы правы, фрейлейн. Так будет лучше. Однако советую вам непременно пригласить этих негодяев, которые за вами следят, — сказал Шефнер.

— Обязательно, господин майор, — пообещала Зоя и, поклонившись, ушла к себе в столовую.

Неделя прошла безо всяких событий. Эсэсовцы отсыпались. Резались в карты. И это их бездействие еще раз доказывало, что они чего-то ждут. Но чего? И сколько еще намерены ждать? Эти вопросы по-прежнему не были ясны. Но все остальное шло своим чередом.

Свадьбу сыграли в поселке в начале мая. Снег к этому времени уже сошел. Реки вскрылись. Но на озерах и болотах еще держался ноздреватый лед. И не проглянул еще ни из одной почки ни один листок. Но дышалось уже вольно, легко и свободно, совсем не по-зимнему. Впрочем, дело было не только в погоде и весне, а в том, что долгожданное освобождение из-под проклятой оккупации должно было прийти уже скоро. Поэтому настроение у гостей, участвовавших в свадьбе, было разное. Ермилов расстарался. Стол накрыл не хуже, чем бывало. Водки не достал. Но самогоном обеспечил — хоть залейся. Да и закуску организовал неплохую. Поэтому поначалу все шло как по-писаному. И хоть не шибко было весело, но все-таки общие разговоры велись. А потом началось не совсем ладное. Гости со стороны невесты, две Зоины соседки, две учительницы и подруги из поселка, которых Зоя буквально упросила прийти к ней ради такого случая, разгулялись, как в старое, довоенное время. И дело было не в свадьбе. Их радовало то, что Красная армия была уже не за тридевять земель. И слухи о ее победах все упорнее распространялись по округе. Девушки плясали и даже пели озорные частушки. Не было среди них только Веры, которая в это время ушла в отряд с сообщением «четыреста сорок четвертого». А вот приглашенные Ермиловым «дружки»-полицаи, и в том числе Лещук и Свиблов, предчувствуя скорую расплату, напившись, мрачнели и даже злились.

Лещук напился больше всех, расслюнявился и, поклявшись Ермилову в любви, вдруг понес какую-то околесицу, из которой, однако, можно было понять, что он еще кому-то докажет, кто есть настоящий друг немцам, а кто только на словах, а на самом деле еще неизвестно, чем занимается. Ермилов живо тряхнул Лещука за грудки:

— Ты о ком это? — притянув его к себе, спросил он.

Но Лещук в ответ лишь тупо посмотрел ему в глаза и икнул.

— Начал, так договаривай! — потребовал Ермилов.