Читать книгу - "Карт-бланш - Джеффри Дивер"

Хотя о «Резаке» пока ходили лишь слухи, ООН и правозащитные организации сразу же осудили эту жуткую бомбу. Сербия стойко отрицала свою причастность к ее производству, и никто, даже самые завзятые торговцы оружием, никогда не видел такого устройства.

Откуда же Хайдт выкопал эту чертовщину?

Бонд продолжал рыться в бумагах. Сложные технологические схемы, чертежи, инструкции по обработке лезвий, служивших «Резаку» шрапнелью, — все на сербском, с английским переводом.

Хайдт построил «Резак»: каким-то образом получил чертежи и велел своим специалистам собрать адскую машину. Металлические опилки, которые Бонд нашел на заброшенной военной базе, — это обрезки смертоносных титановых лезвий.

Разрешилась и загадка отравляющего вещества с сербского поезда — химикаты Данна вообще не интересовали. Возможно, Ирландец даже не знал, что в вагоне был опасный груз, — он отправился в Нови-Сад за титаном для бомбы. Два вагона металлолома шли сразу за локомотивом — за ними-то и охотился Данн. И в рюкзаке у него было не оружие и не взрывчатка для бочек с химикатами из третьего вагона. Изначально рюкзак был пуст, а Данн наполнил его бесценными титановыми пластинами и привез в Марч. Он подстроил крушение поезда, чтобы не обнаружили пропажу.

Но как Хайдт с Данном раздобыли чертежи? Сербы должны были хранить документацию как зеницу ока.

Ответ нашелся через мгновение, в письме годичной давности от Махди аль-Фулана из Дубая.

Северан!

Что касается твоего запроса по поводу возможности создать систему, которая будет восстанавливать пропущенные через шреддер секретные документы, — боюсь, после современного шреддера это невозможно. Вот что я предлагаю: мы можем разработать систему оптических датчиков, которая будет отключать устройство, если кто-нибудь в него полезет. В нее же мы встроим сверхскоростной сканер, через который будут проходить все документы. Данные будем хранить на трех- или четырехтерабайтном диске, который спрячем где-нибудь внутри шреддера. Впоследствии их можно будет скачать по защищенному каналу на мобильный телефон или через спутник, а можно и извлечь физически при замене ножей или чистке аппарата.

Рекомендую также предложить клиентам сверхэффективные шреддеры, которые измельчают бумагу буквально в пыль, — это придаст им уверенности, что тебе можно доверить даже самую секретную документацию.

Кроме того, у меня имеется проект такого же аппарата для считывания данных с жестких дисков перед их утилизацией. Я думаю, можно разработать устройство, которое будет разбирать стационарные компьютеры и ноутбуки, оптически идентифицировать жесткий диск и направлять его в специальный блок, где диск перед утилизацией можно временно подключать к рабочему компьютеру. После копирования секретных данных вся исходная информация стирается.

Бонд погрузился в чтение. Сканирующие шреддеры уже стояли во всех городах, где имелся офис «Грин уэй», в том числе и на засекреченных объектах сербской армии, и у их подрядчиков в окрестностях Белграда.

В других письмах обсуждались проекты сбора не столь секретных, но тоже важных документов. Специальные группы работников «Грин уэй» должны были отвозить «особый» мусор в специально отведенные места, где тот просматривался в поисках личных данных и иной ценной информации.

Бонд сразу оценил важность проекта: ему попадались копии оплаченных кредиткой счетов — иногда целых, иногда восстановленных после шреддера. Так, один счет был за номер в гостинице неподалеку от Претории. Перед именем владельца карты стояло слово «достопочтенный», а из прилагаемой записки следовало, что интрижка выплывет наружу, если он не согласится с требованиями своего конкурента в политических делах. Очевидно, это и были «особые грузы», которые свозились сюда со всей страны.

Были там и целые страницы телефонных номеров, еще каких-то цифр, логинов, паролей, обрывков электронной переписки и эсэмэс. Электронный мусор. Еще бы. Рабочие с «Кремниевой улицы» просматривали телефоны и компьютеры, извлекали серийные номера, пароли, банковские реквизиты, тексты сообщений и черт знает что еще.

Впрочем, главный вопрос оставался без ответа. Где взорвется «Резак»?

Бонд склонился над столом и вперил взгляд в чертеж адской машины. Кровь стучала в висках.

«Думай».

Какое-то время в голову ничего не приходило, но потом родилась идея. Что делал Северан Хайдт? Собирал информацию по кусочкам.

Нужно поступить так же. Сложить головоломку.

Какие имеются кусочки?

Цель в Йорке.

Слова «группа» и «пять миллионов фунтов» в одном из сообщений.

Хайдт устраивает бойню, чтобы отвлечь внимание от преступления, которое хочет совершить в действительности — как в Сербии.

«Резак» был спрятан где-то в окрестностях Марча и только-только прибыл в Йорк.

Он действует не по идейным соображениям. Взрыв оплачен.

Он мог выбрать любую взрывчатку, но пошел на огромные затраты и по оригинальным чертежам сербов собрал «Резак». Такую бомбу не купишь по обычным каналам.

Погибнут тысячи людей.

Минимальный радиус взрыва 100 футов.

Взрыв произойдет ровно в десять тридцать утра.

Нападение как-то связано с «курсом», дорогой или каким-то маршрутом.

Как Бонд ни переставлял эти жалкие обрывки, целого не получалось.

Не останавливаться! Он в ярости стал рассматривать каждый фрагмент головоломки по отдельности, мысленно поднимая его и кладя на новое место.

Один вариант очевиден: если Хайдт с Данном построили «Резак», то эксперты обнаружат след военных и придут к выводу, что за взрывом стоит сербское правительство или армия, поскольку на черном рынке такую бомбу не купишь. Хайдт отвел подозрение от себя и заказчиков — кем бы они ни были. Это ложный след — совсем как пущенный под откос поезд.

Тогда должно быть две цели. Для полиции и для публики удар будет направлен против объекта, имеющего очевидную связь с Сербией, тогда как настоящая жертва погибнет на первый взгляд случайно. Никто никогда не подумает, что Хайдт и неизвестный заказчик охотились именно за ней.

И именно эта смерть не в интересах Британии.

Кто жертва? Госчиновник? Ученый? И где, черт побери, прогремит взрыв?

Бонд еще немного поиграл с информационным конфетти.

Ничего…

Как вдруг в голове что-то щелкнуло. «Группа» встала рядом с «курсом».

Что если «группа» — не оперативное подразделение, а группа студентов? А «курс» — университетский курс?

Логично. Большое здание, тысячи студентов.

Но где именно?

Итак, получается следующее: некая организация, где сегодня в десять тридцать утра читается курс, состоится лекция, митинг, выставка или что-то еще, связанное с Сербией. Предположительно университет.