Читать книгу - "Английский экспромт Амалии - Валерия Вербинина"

– Я исполнил свой долг, – произнес Роберт Моррис очень спокойно. – Вы хотите знать, было ли мне ее жаль? Нет.

Амалию передернуло.

– В сущности, вы совершили убийство, но ни один суд на земле не смог бы вас наказать за то, что вы сделали. И вы решили, что будете действовать так же и дальше – скрытно, исподтишка, используя обстоятельства. Верно? Так, кто у нас был дальше – старый герцог?

– Он умер от удара, – прозвучал ответ.

– Вы улыбаетесь? Я думаю, что удар приключился при вас, ведь вы были в замке как раз до того, как обнаружили тело. Вы могли бы позвать на помощь, но не сделали этого. Вы просто сидели там… и смотрели, как старый герцог умирал. Потом вы вышли и сказали, что герцог просит не беспокоить его. Кто знает – может, вы и спровоцировали этот удар? Сказали ему что-нибудь про дочь… чего он не мог выдержать.

Викарий улыбнулся:

– Он сильно сдал в последние дни. Я решил, что он созрел, знаете, как спелая груша. Пора было срывать плод: герцог и так слишком задержался в этом мире.

– Понимаю, – сказала Амалия. – Но младшие члены семьи были крепче, к ним труднее было подобраться. И тогда вы стали настраивать против них Невиллов из коттеджа и их друзей. Что вы там нашептывали Брюсу, Мэри, Этель и Генри, а? Что немного яду и смекалки, и богатство у них в кармане? Но Брюс был слишком ленив для такого рода действий, а Мэри – слишком прямодушна, зато Этель и Генри восприняли ваши наставления очень близко к сердцу. Они оба попались на вашу удочку, не зная этого. Мне говорили, что они не такие люди, чтобы пойти на хладнокровное убийство, но я не верила, а ведь мне следовало еще тогда понять, что за ними стоите вы. Викарий – главное лицо в деревне, он в курсе всех дел, с ним все советуются… ему доверяют, как никому другому, потому что он духовное лицо. Как же все просто!

– Да, я негодяй, – спокойно сказал викарий, зевая и прикрывая рот ладонью. – А еще я упросил моего бога наслать бурю на Венецию, когда Сирил и его жена катались на лодке.

– Мне не нравятся ваши шутки, Моррис.

– Я слышал, – лениво произнес викарий, прихлебывая чай, – что Генри Брайс оказался в то время в Венеции, под другим именем. Но я почему-то склонен думать, что это совпадение.

– Значит, он их убил по вашему наущению, – подытожила Амалия. – Черт! Как я рада, что отправила этого мерзавца на тот свет.

– Негоже для христианина таить в голове дурные мысли, – заметил викарий со слабой улыбкой.

– Ваша ненависть к Олдкаслам зашла так далеко, что вы даже притворились, будто заболели, когда надо было венчать Арчи и Эмили. Вы просто не могли видеть их счастья. Зато потом вы отыгрались, нашептывая бедной Эмили гнусности про ее жениха.

– Я просто хотел раскрыть ей глаза. А теперь, с вашего позволения, я бы предпочел остаться один. Все эти разговоры про убийства и заговоры мне порядком надоели. Всего доброго, миледи.

– Не торопитесь, Моррис, – перебила его Амалия. – Дайте мне… – Она запнулась и потерла виски пальцами. – Конечно, с точки зрения закона вы неуязвимы.

– Я надеялся, что вы это поймете, миледи. – Моррис посвободнее сел в кресле и закинул ногу на ногу. – Запомните: что бы вы ни измышляли, вам никогда ничего не доказать. Брайс в земле, Эмили в больнице, старый герцог сдох, его дочь тоже сдохла.

– Да как вы смеете… – вскипела Амалия.

– Смею, – возразил викарий. – О, это было так забавно, дергать за ниточки эти мелкие душонки и потом наблюдать, как они корчатся. А Джорджина… – Моррис улыбнулся. – Ей приглянулся мой помощник, а я… я не стал возражать против их встреч. Бедняжка так верила в любовь и всю эту чепуху из романов, что совершенно потеряла голову. Проблема заключается в том, что жизнь – настоящая жизнь – начинается там, где романы обычно заканчиваются. И когда произошло непоправимое, оставалось только легонечко ее подтолкнуть. Потому что она никогда не посмела бы сказать отцу о том, что с ней произошло.

– Оказывается, вы еще больший негодяй, чем я полагала, – промолвила потрясенная Амалия.

– А, это все слова. Негодяй, праведник… – Моррис демонстративно зевнул. – Вы очень назойливы, миледи. Тем не менее мне даже в какой-то степени приятно, что вы раскусили меня. Утомительно носить все время в себе тяжкий груз своих замыслов. К счастью, ими вы ни с кем не сможете поделиться – иначе вас засмеют. Священник-убийца? Да такого по определению не может быть, а значит, не бывает никогда… Теперь вы все знаете, но ничего не можете доказать.

– Ну, это еще как посмотреть, – задумчиво сказала Амалия. – Любопытно, если поднять труп леди Эверилл…

– Леди Эверилл? – насторожился викарий.

– Да, вашей благодетельницы. Странные они люди, благодетели! Делают добро, но взамен непременно требуют, чтобы им были благодарны всю оставшуюся жизнь. Говорят, леди Эверилл умерла в муках, якобы от приступа острого гастрита. Любопытно, ведь она завещала вам порядочные деньги. И если поднять труп старой леди… Ведь следы яда сохраняются долго, очень долго! Да, наверное, с этого и следует начать.

Викарий, не отрываясь, смотрел в лицо Амалии.

– Вы так не сделаете! – прохрипел он.

– Еще как сделаю, мистер Моррис!

Викарий отвел глаза и, взяв нетвердой рукой молочник, налил себе в чай молока.

– Вы пытаетесь загнать меня в угол, – все так же хрипло промолвил он. – Но у вас ничего не выйдет! – Он прокашлялся и залпом проглотил чай. – Никто не даст вам разрешения копаться на кладбище. Я кое-что знаю о вас, навел справки. Вы – подозрительная особа, миледи, и никто не позволит вам тут распоряжаться. У нас в Англии все просто: человека закопали – и никто его уже не потревожит. Так что забудьте о леди Эверилл. – Он слегка поморщился. – Что-то молоко прокисло… Так что вы зря стараетесь. Я все продумал, прежде чем начать претворять в жизнь свои планы. Колебался, прикидывал так и эдак. Умный человек сначала взвесит все шансы, а потом уже действует. Говорю вам сразу же: виселица меня не прельщает! И я туда не попаду. Так что всего доброго, миледи.

Он сделал попытку подняться с места, но внезапно повалился обратно в кресло. На лбу у него выступили крупные капли пота.

Амалия встала, взяла молочник и понюхала молоко.

– Странно, – заметила она безразлично, – молоко-то свежее.

Викарий поднял на нее глаза, и тут в его взгляде что-то мелькнуло. Он понял.

Жесточайшая судорога сотрясла его тело. Он скатился с кресла на пол и стал царапать ногтями половицы, извиваясь всем телом.

– Вы… вы… – прохрипел он.

Глаза его буквально вылезли на лоб, он тяжело дышал. Сэнди жалобно замяукал.

– Врача! Умоляю вас!

Амалия не шелохнулась. Викарий приподнялся, глядя на нее диким взором.

– Вы… вы подменили чашки…

– Рада, что вы это поняли, – сказала Амалия. – Просто я решила, что с таким, как вы, не грех будет подстраховаться. Я не имею привычки пить чай с отравителями.