Читать книгу - "Ложный след - Хеннинг Манкелль"

Он думал о том, что связующие ниточки этого дела по-прежнему ускользают у них из рук. Думал о дочери Карлмана и о Луизе Фредман. Одна из них, узнав о смерти отца, пыталась покончить с собой, другая долгое время наблюдалась в психиатрической больнице. Неужели это простая случайность? Теперь он был уверен, что нет. Тогда получается, что Веттерстедт — исключение. Ведь взрослых детей было только двое. Валландеру вспомнились слова, как-то оброненные Рюдбергом. Если одно событие предшествует другому, это еще не значит, что с него все и началось. Не тот ли это случай? Валландер попробовал представить, что их преступник — женщина. Нет, невозможно. Недюжинная физическая сила, которую демонстрировал убийца, скальпы, топор, кислота в глазницах Фредмана. Нет, это — мужчина, решил Валландер. Мужчина, который убивает мужчин. А женщины тем временем убивают себя или становятся душевнобольными.

Валландер поднялся и перешел к другой скамейке, будто желая подчеркнуть, что это еще не единственно возможное объяснение. Густав Веттерстедт явно был замешан в темных делах, будь он хоть трижды министр юстиции. Между ним и Карлманом существует слабая, но очевидная связь. Предметы искусства, кражи, возможно, изготовление подделок. Но прежде всего — деньги. Что ж, если копнуть поглубже, то может оказаться, что у них и с Фредманом были какие-то делишки. В материалах, предоставленных Форсфельтом, Валландер ничего похожего не нашел, но сбрасывать эту версию со счетов все же не следовало. Они вообще ничего не должны сбрасывать со счетов, в этом-то и состояла их проблема. Но только так у них появлялся шанс докопаться до истины.

Валландер задумчиво наблюдал за датским парусником и за людьми на борту, которые теперь старались свернуть капризный парус. Валландер вытащил из-под себя тетрадь и прочитал последнее записанное им слово. Мистика. Убийства носили явно ритуальный характер. Так считал сам Валландер, на это обстоятельство во время последней оперативки указал и Матс Экхольм. Скальпы — это ритуал, каковым во все времена являлось собирание трофеев. Скальпы имеют такое же значение, как голова лося на стене в доме охотника. Скальп — это доказательство. Но доказательство чего? Кому оно нужно? Только ли преступнику или кому-то еще? Богу ли, дьяволу ли, порожденному его больным воображением? Другому ли человеку, который на вид так же невзрачен, неприметен и лишен какой-либо эффектности, как и сам преступник? Валландер задумался над тем, что Экхольм говорил о заклинании духов и обряде инициации. В этом случае жертвоприношение совершалось во благо другого человека — того, кто желал что-то получить. Богатство, талант, здоровье. Да мало ли что. Например, в одну банду мотоциклистов можно было попасть, только пройдя жестокое испытание и показав, на что ты способен. В США нередки были случаи, когда для вступления в какое-то общество требовалось убить случайного человека или любого, на кого тебе укажут. Страшное поветрие уже начало распространяться и в Швеции. Тут Валландер остановился. Он знал, что в Сконе существуют банды мотоциклистов, вспомнил сарай у Карлманова холма. В голову пришло невероятное: след, или, лучше сказать, отсутствие следа, ведет к банде мотоциклистов. Он старательно отогнал от себя эту мысль, хотя понимал, что исключать нельзя ровным счетом ничего.

Валландер снова пересел на первую скамейку. Вернулся к началу пути. Он понял, что должен с кем-то поговорить, иначе ему не продвинуться вперед ни на йоту. Он подумал об Анн-Бритт Хёглунд. Удобно ли беспокоить ее вечером в воскресенье? Валландер направился к машине. Позвонил. Анн-Бритт дома. Будет очень рада его видеть. Чувствуя угрызения совести, он отменил визит к отцу. Сейчас ему необходимо представить свои рассуждения на суд другого человека. Именно сейчас, пока он не запутался.

Валландер ехал в Истад, немного превышая допустимую скорость. Насколько он знал, никаких проверок на то воскресенье не намечалось.

В три часа он затормозил перед домом Анн-Бритт. Она встретила его в светлом летнем платье. Двое ее детей играли на участке соседей. Анн-Бритт предложила Валландеру сесть на подвесную садовую скамеечку, а сама расположилась в плетеном кресле.

— Я действительно не хотел тебе мешать, — сказал он. — Ты бы вполне могла отказаться.

— Вчера я была очень усталой, — ответила она. — И все мы были усталые. И сейчас — тоже. Но сегодня мне все-таки немного лучше.

— Да, прошлой ночью вся наша команда отсыпалась, — сказал Валландер. — Иногда наступает такой момент, когда чувствуешь, что уже ничего не можешь из себя выжать. Выходит только пустая и серая усталость. Вчера как раз наступил такой момент.

Валландер рассказал о своей поездке в Остерлен, о том, как он пересаживался с одной скамейки на другую.

— Я проделал заново весь наш путь, — сказал он. — Иногда это приводит к неожиданным открытиям. Впрочем, ты и сама это знаешь.

— Я очень надеюсь на Экхольма, — сказала Анн-Бритт. — Если программа хорошая, компьютер пройдет все следственные материалы вдоль и поперек и, как знать, может быть, выявит какие-то неожиданные взаимосвязи. Компьютеры не умеют думать. Но иногда умение комбинировать оказывается полезнее.

— Я не доверяю компьютерам. Наверно, старею, — сказал Валландер. — Но это не значит, что я желаю Экхольму неудачи. Ему и его бихевиористским подходам. Лишь бы они помогли нам поймать убийцу. Мне все равно, в чью ловушку он попадется, лишь бы попался. И поскорее.

Анн-Бритт серьезно взглянула на него.

— Он снова убьет?

— Думаю, да. Не могу сформулировать четко, но чувствую, что в нашей картине преступления есть какая-то неполнота. Чего-то в ней недостает. И это меня пугает. Это значит, что убийца может нанести новый удар.

— Как мы найдем место, где убили Фредмана? — спросила Анн-Бритт.

— Мы его не найдем. Только если повезет. Или если объявится свидетель.

— Я изучала сообщения, которые к нам поступают. Искала, не слышал ли кто-нибудь крика. Пока ничего не нашла.

Воцарилось молчание. Валландер медленно покачивался на своем пластиковом ложе.

— Решение редко приходит вдруг, на ровном месте, — сказал он, когда пауза слишком затянулась. — Там в парке, на скамейке я спрашивал себя: а не держал ли я уже в руках ключ к загадке? Ведь я мог случайно наткнуться на верный след. И не заметить его.

Анн-Бритт молча обдумывала его слова, время от времени поглядывая на соседский участок, где играли дети.

— Убийца снимает скальпы, выжигает глаза кислотой. К такому нас в полицейской школе не готовили, — произнесла она. — Я уже тогда подозревала, что действительность окажется более непредсказуемой.

Валландер молча кивнул. Затем, собравшись с духом, но не чувствуя в себе особой уверенности, он рассказал ей все, о чем думал на протяжении нескольких часов в Симрисхамне. Он знал по опыту, что публичное выступление хорошо проясняет мысли, гораздо лучше, чем если человек проговаривает их про себя. Он позвонил Анн-Бритт в надежде, что благодаря ее присутствию наконец уловит тот сигнал, который ему посылало подсознание и который до сих пор не достигал цели. Она слушала Валландера очень внимательно — сидя перед ним, как ученик у ног наставника, — но ни разу не перебила и не сказала, что здесь он ошибается или делает неправильный вывод. Дослушав до конца, она сказала только, что потрясена его проницательностью и умением собирать воедино весь необозримый материал расследования. Ей бы с этим ни за что не справиться. Анн-Бритт не могла ничего ни убавить, ни прибавить к его словам. Даже если уравнение Валландера составлено верно, оно содержит слишком много неизвестных. И Анн-Бритт Хёглунд бессильна ему помочь — так же, как и все остальные.