Читать книгу - "Давай ограбим банк - Елизавета Бута"

— Да, наверное. Что там с просмотрами? — безразлично говорит она.

— Рейтинги падают, — говорит Ленц. — Ограбления больше неактуальны, все хотят убийств в прямом эфире.

— И Black Apple тоже, — поддакивает Стивен.

— Black Apple хочет скрытую рекламу в снафф-видео? — поражаюсь я.

— Ну да, а что в этом такого? — пожимает плечами он. — Это же Америка. А вы вроде как супергерои, которые спасают хороших и убивают плохих.

— Это уже не кино, — тихо говорит Верена.

— Даже заказы присылают. Все хотят, чтобы мы снимали убийства. Вот, девочка пишет, Ванда: над ней надругался отец, и она теперь хочет отомстить. Вообще, я ее понимаю, — говорит Ленц, закрывая свой ноут.

— Над тобой тоже кто-то надругался? — спрашивает Стивен.

— Нет, но…

— В 70 % случаев это означает, что девочке не дали денег или не пустили на концерт, а она решила таким образом отомстить. Предлагаешь поехать и разобраться? Или попросить ее предоставить видеодоказательства?

— Кстати, вариант.

В этот момент я понимаю, что ублюдок Флемми в чем-то был прав. Он, наверное, точно так же сидел и обсуждал свою документалку про маньяков и мечтал снимать что-нибудь пожестче, популярнее.

— Проблема номер один: промо-видео, — напоминает Стивен.

— Нельзя снять промо, если мы даже представления не имеем, что это будет за шоу, — говорю я.

— Почему? — спрашивает Верена. В ее желто-красных глазах мелькает что-то, напоминающее азарт.

— Так, Верена, помедленнее, я записываю, — напрягается Ленц.

— Где Виктор, кстати? — спрашивает она, не обратив внимания на Ленца.

Виктор появляется часа через два. От него сильно пахнет алкоголем, но вид абсолютно счастливый. Он играл в покер и выиграл какую-то фантастическую сумму. Он открывает спортивную сумку и демонстрирует рассыпанные по ее дну пачки денег. Никто никогда не выигрывает. Какого черта?!

— Ты в состоянии снимать? — спрашиваю я.

— Если есть что, то да, — кивает он.

«Всем привет. Это Верена и Микки, как вы догадались. Мы объявляем о начале нового реалити. Первый выпуск выйдет 4 октября. Мы не расскажем, что это будет, кто станет его участником и где будут съемки. Скажем только одно: просматривая наши ролики, вы даете согласие на участие. И вы не узнаете об этом до выхода первого выпуска. Подумайте, возможно, вы уже участник реалити?»

— С точки зрения закона — глупость, конечно. Нельзя снимать людей без их согласия, — говорит Виктор, когда огонек камеры тухнет.

— У Флемми мы не спрашивали разрешения. Победителей не судят, — говорит Верена.

* * *

На следующий день мы с Вереной и Стивеном едем на съемки шоу «Новые американские герои». Это настоящее телевидение. Верена сидит на старом диване в каморке, которую называют гримерной. В комнату то и дело кто-то заходит, смотрит на меня и тут же выскакивает. Небольшая панель телевизора транслирует канал, на котором мы сейчас будем выступать.

Вчера от продолжительной болезни безвременно скончался хирург с мировым именем, отец печально известной Верены Вибек, Матеуш Вибек. Мужчина довольно продолжительное время лечился от рака, но приблизительно год назад прекратил все попытки вылечить смертельное заболевание. Будучи врачом, он слишком хорошо знал статистику выживаемости по данному виду онкологии. Как стало известно, врач узнал о болезни после того, как жена Матеуша, мать Верены, попала под машину, а в интернете появилось скандальное видео с участием его дочери. Скорее всего, это просто подкосило хирурга с мировым именем…

Я начинаю понимать смысл репортажа с середины. Просто привык воспринимать звук новостей как фон, шум, который лучше игнорировать. Ее отец умер. Я не знаю, что делать. Кажется, что Верена покрывается коркой льда. Она держит ладони сцепленными вместе. Ногти впиваются в кожу. Костяшки пальцев белеют. Я встаю на колени и пытаюсь заглянуть в ее линзы. Беру ладони в свои руки. Они ледяные. По ее лицу скатывается слеза. Она оставляет белый след на ее загримированном лице.

— Почему? — спрашивает она.

— Все хорошо, слышишь? Все…

— Почему ты не сказал, что все станет хуже? Мы не делаем ничего хорошего. Убиваем. И все вокруг нас умирают. И люди, которые смотрят…

Пытаюсь обнять ее, но это все равно, что обнимать фарфоровую куклу. Кажется, что любое движение или, не знаю, прикосновение разобьет Верену. Последнего человека в моем мире. Даже эта белая полоска от слезы на лице, она напоминает трещину на фарфоровой фигурке. Черт, я правда не знаю, что должен сейчас делать. Что правильно? Если бы мне сказали взять пистолет и перестрелять всех, чтобы она перестала плакать, я бы так и сделал. Осекаюсь и вспоминаю о том, кем стали наши фанаты. Шестнадцать самоубийств после того, как я, не подумав, предложил желающим прославиться в интернете застрелиться. Пара человек в наших фирменных майках по пятнадцать долларов за штуку устроили массовое убийство в школе. С выдумкой все так организовали. Согнали всех преподавателей в кабинет директора и пустили газ. И все это за последние пару дней. Мне кажется, что мир сошел с ума. Мы всего лишь снимали постановочные ограбления. Ролики «Где я». Спасали хомяков. Почему люди в майках за пятнадцать долларов делают все это?

— Мы больше не делаем ничего хорошего… — плачет она и смотрит на фотографию ее отца на экране.

— Через минуту начинаем, — говорит девушка в кепке. Она врывается без стука. Оборачиваюсь на нее и смотрю в глаза. Она отступает. Молчит секунду. Поворачивается и убегает.

— Мы можем отказаться от участия и поехать домой, слышишь? — говорю я и убираю прядь с ее лица. Так и стою на коленях, держа ее за руки. Она никогда не простит себе того, что не попрощалась с отцом. Я так и не сказал ему, что позабочусь о его дочери. Это ведь я виноват во всем. Только я.

— Пойдем, нам пора на площадку, — говорит она, и голос ее дрожит.

— Всем привет! С вами я, Сидни Вейс, и шоу «Новые американские герои»!

Чересчур красивая темнокожая девушка лет двадцати — двадцати пяти поднимает руку вверх, приветствует кронштейн с направленной на нее камерой, и зал взрывается аплодисментами. Ведущая улыбается и демонстрирует неестественно идеальную улыбку. Она весело кладет руки на талию и подмигивает телезрителям по ту сторону камеры. Ее чересчур ярко накрашенные глаза сверкают озорным блеском. Публика продолжает шуметь.

Девушки с огненно-рыжими гривами визжат, парни с выбритыми висками кричат и топают ногами. Даже менеджер, отвечающий за реакцию публики, с трудом их останавливает. Худой парень в несвежей футболке нервно озирается по сторонам в ожидании ценных указаний от начальства. Обычно публику приходится раскачивать и уговаривать. Сейчас ее нужно хотя бы попытаться как-то остановить. В эфир идет заставка шоу и их крики теперь только мешают. Вступительный ролик заканчивается. Ведущая теперь стоит возле диванов в центре сцены.