Читать книгу - "Фабрика романов в Париже - Дирк Хуземан"

– Почему же тройкой так сложно управлять? – спросил он.

Шувалов указал на шары.

– Правая и левая лошади всегда должны идти галопом, а средняя – рысью. Средняя лошадь бежит рысью с опущенной головой. Поэтому ее называют пожирателем снега[100]. Ее спутники скачут галопом, а их головы смотрят по сторонам. Их зовут дикарями[101]. Сверху упряжка напоминает веер.

– А волки? – спросил Александр. – Они же бог весть где. Как охотник находит добычу?

Шувалов снова рассмеялся.

– Он меняется ролями с добычей и становится ею сам, – сказал мужчина.

Очевидно, русский дошел до части, доставлявшей ему больше всего удовольствия. Даже Анна не смогла устоять перед очарованием рассказа и приблизилась к бильярдному столу.

– На эту охоту, – продолжил русский, – мы берем молодую живую свинью. Ее крепко привязывают впереди тройки. Добравшись до окраины города, мы спускаем свинью. Тогда ей приходится бежать за каретой. – Он положил на стол еще один бильярдный шар – на этот раз немного позади трех первых. – Бедная свинья привязана к повозке десятиметровой цепью. Если животное не хочет волочиться по земле, ей надо взять ноги в руки. Или как говорят про свиней?

– Это же ужасно, – повторила Элис, опустившись в кресло.

– Только для свиньи, – сказал Шувалов. – Но именно так и надо, потому что тогда она жалобно вопит. Вскоре ее визг привлекает первого волка. – Появился еще один шар. Русский положил его на наружный край стола. – Вскоре их станет два, три, потом семь, десять. Однажды я участвовал в охоте, где за тройкой гнались пятьдесят волков.

Глаза Шувалова блестели. Их свет отражался во взгляде Александра, который теперь собирал все шары из луз и клал их к первому волку.

Русский одобрительно кивнул.

– Ничего подобного вы еще не видели! Сражаясь за свинью, волки кусают друг друга. Охотник стреляет в стаю с саней. Свинья кричит от страха все громче. От этого проснется и самый сонный волк. Наконец тройку преследует серая армия. Если в этот момент кучер не удержит испуганных лошадей, все кончено.

Русский взял кий и толкнул тройку его кончиком. Шары разлетелись в стороны. Некоторые столкнулись с шарами-волками: получился карамболь[102]. Другие исчезли в лузах.

– На самом деле опасностей лишь две: либо всех съедят как императора Константинополя Балдуина I[103], либо охотники в санях разобьются о дерево.

– Мы откажемся от этого развлечения, – сказала Анна.

– Разумеется, такое не для женщин, – кисло ответил Шувалов. – Но настоящему французу нельзя пропустить это приключение. – Он дружески положил руку Александру на плечо. – Что скажете, месье? Отправляйтесь с утра со мной на волков. Потом вы напишете об этом и прославите мое имя во всем мире.

Александр открыл было рот, но прежде чем он успел произнести хоть слово, Анна схватила его за руку.

– Мы уже охотимся на другую дичь. И если мы придем за ней слишком поздно, ее уведет у нас другой охотник. Так ведь, Александр?

Дюма посмотрел на нее сверху вниз. Его лицо сияло от возбуждения.

– Это охота на волков! – возразил он. – Охота на волков! Такого мы не увидим больше никогда в жизни.

– Наша жизнь, – ответила Анна, – будет довольно короткой, если мы не сосредоточимся на задаче.

Дюма заколебался.

– Если вы не хотите идти со мной, Александр, – продолжила Анна, – я отправлюсь в Эрмитаж одна.

– Что вы, графиня Анна! Я поражен, будто вы полагаете, что я могу бросить беспомощную женщину только ради того, чтобы предаться забаве.

– Хорошо. Тогда подтвердите ваши слова действиями. Завтра утром мы вместе идем в музей.

– Но ведь мы намного опередили Леметра, – запротестовал Дюма. – Его не было на «Владимире», и он прибудет в Санкт-Петербург только через несколько недель. Нам незачем торопиться.

– И незачем проявлять беспечность, – резко ответила Анна. – Я не готова опять идти вам на уступки. Вы захотели поселиться в этом доме. Я согласилась ради вас. – Она яростным взглядом посмотрела на Шувалова. – Но если мы забудем о нашей цели, я немедленно покину эту компанию.

Кресло заскрипело: Элис поднялась и тоже подошла к бильярдному столу. Четверо теперь стояли вокруг зеленого войлока, и Анна невольно представила картину, где Наполеон собрался с генералами вокруг стратегической карты. Однако здесь собрались не организованные войска, а стая диких зверей, толпа уставших от жизни охотников и беспомощная свинья.

Элис высвободила прядь из прически.

– Мистер Шувалов, – сказала она, – когда же вы собираетесь на эту ужасную охоту?

– Еще до рассвета, – ответил русский.

Элис подошла близко к Шувалову, платьем коснувшись его бедра. Она взглянула на него, взяла его руку и стала нежно разминать каждый палец.

– А в Эрмитаж пускают так рано?

Шувалов посмотрел на руки Элис.

– Это не так уж и рано. Солнце взойдет только в десять. Музей открывается намного раньше.

– Тогда я предлагаю вам отвезти нас туда. Мы быстро со всем разберемся, а потом месье Дюма сможет сесть к вам в сани и застрелить волка.

– Или стать его добычей, – добавила Анна.

Шувалов с неприличной медлительностью разглядывал лицо Элис, а потом ее платье. Наконец он кивнул.

– Думаю, это можно устроить. Русские похожи на волков: всегда голодны, всегда хотят пить. Я просто порадую себя водкой и медвежьей ветчиной, пока вы будете осматривать этот жалкий музей. А потом мы все вчетвером отправимся на охоту.

– О нет, – тут же сказала Анна. – Вы не так поняли. С вами поедет только Александр.

Злобная улыбка тронула губы Шувалова.

– Как вы знаете, я купец. У каждой моей услуги есть цена. И сейчас это ваша дорогая компания на охоте.

Глава 42. Балтийское море, на борту парохода «Орел», январь 1852 года

В тот вечер, когда в доме Шуваловых щелкали бильярдные шары, а в лесах беспокойно спали волки, через Балтийское море в Санкт-Петербург плыл пароход. У берегов море замерзло. Но узкий фарватер[104]остался. Если капитан был прав, то вскоре после наступления темноты они доберутся до Кронштадта, чтобы оттуда переправиться в Санкт-Петербург.

Леметр стоял, прислонившись к поручням, смотрел на проплывающие мимо льды и смеялся. Какими же забавными были люди! Они давали названия всему на свете, и эти названия чаще всего противоречили тому, что обозначали. «Вечностью» звался мимолетный аромат духов. «Звезда, безопасная бритва» – лезвие бритвы, настолько острое, что неосторожный человек мог перерезать себе горло. Под названием «Золото» Леметр мог представить что угодно, только не шоколад – он вовсе не был золотым и не обладал прочностью драгоценного металла. А этот неповоротливый корабль-кит звался «Орлом».