Читать книгу - "Отель с привидениями. Деньги миледи - Уилки Коллинз"

«Я совсем уже собралась ехать опять к тебе, когда принесли письмо от твоей тети. Бедная моя обманутая девочка! Не могу передать, как я за тебя тревожусь! Ты и так уже отдана на откуп глупейшей из женщин, а теперь тебе грозит куда худшая беда – стать жертвой коварных замыслов развратника. Ради Бога, приезжай ко мне сейчас же – я позабочусь о тебе!»

Это письмо – в изложении негодующей мисс Пинк – еще пуще подхлестнуло Гардимана, и он с новой решимостью принялся добиваться согласия Изабеллы. Девушка даже не пыталась бороться с его доводами и лишь упорно повторяла: не убедившись сперва в благосклонности родителей Гардимана, она не станет его женой. Гардиман, и без того раздосадованный недоверием леди Лидьярд, окончательно потерял самообладание, так выгодно отличавшее его при обычных обстоятельствах, и выказал властный, деспотический нрав, который в действительности был присущ ему от природы. Изабелла, оскорбленная резкостью его тона и выражений, тотчас освободила его от всех обязательств, а проще говоря, расторгла помолвку – и, не дожидаясь объяснений, вышла из комнаты.

Оставшись вдвоем, Гардиман и мисс Пинк разработали план, который в достаточной мере учитывал щепетильность Изабеллы и в то же время ниспровергал возмутительные сомнения леди Лидьярд в честности намерений Гардимана: они уговорились торжественно и официально объявить о предстоящей свадьбе.

Итак, через неделю на ферме, на открытом воздухе, решено было дать для друзей и родственников обед, на котором Изабелла предстанет перед гостями в качестве невесты Гардимана. Если родители примут приглашение, единственный аргумент Изабеллы против спешного заключения брачного союза отпадет сам собою. Тогда Гардиман, испросив на то высочайшего соизволения, задержится еще на несколько дней в Англии и успеет сыграть свадьбу еще до своего отъезда. Под давлением мисс Пинк Изабелла приняла извинения жениха и наконец согласилась (хотя без особой охоты) в случае благополучного знакомства с родителями обвенчаться с ним в один из ближайших дней.

На следующее утро все приглашения были разосланы – все, кроме приглашений отцу и матери жениха. Гардиман, втайне от Изабеллы, решил все же лично переговорить с матерью, прежде чем звать на смотрины главу семьи.

Подготовительные беседы принесли весьма скромные плоды. Встречаться со своим младшим сыном лорд Ротерфилд не пожелал, а быть у него на ферме в назначенный день в любом случае не мог, так как имел на это время другие важные дела. Но по настоятельной просьбе леди Ротерфилд он пошел на некоторые уступки.

– Я всегда был невысокого мнения об Альфредовых умственных способностях, – заявил он, – особенно после того, как он отказался от серьезных планов на будущее, чтобы сделаться торговцем лошадьми. Начни мы сейчас противиться этой его новой затее – если не сумасбродной, то, во всяком случае, диковатой, – неизвестно, до каких крайностей он еще может докатиться! Помедлим пока с ответом, а я тем временем попытаюсь разузнать что-нибудь об этой юной особе из Саут-Мордена – ты, кажется, говорила, ее фамилия Миллер? Если выяснится, что девушка она порядочная, в меру образованная и с более или менее приличными манерами, тогда пусть его женится: все равно для общества он человек пропащий. К тому же мы должны признать за мисс Миллер одно безусловное достоинство: у нее нет родителей, а значит, сложностей с нею будет меньше. Словом, если в этом браке не окажется ничего чрезмерно скандального, то разумнее всего с ним смириться, тем более что предотвратить его мы с тобой все равно не можем. Не говори Альфреду о моих планах: боюсь, как бы он еще чего не выкинул. Просто передай, что я пока раздумываю, а ты, может, и почтишь своим присутствием его завтрак, обед или что там у них намечается – а если нет, то мы заранее предупредим, чтобы он на тебя не рассчитывал. Кстати, через пару дней мне нужно ехать в город по делам. Буду в клубе – постараюсь выпытать у кого-нибудь из друзей Альфреда, что им известно об этой его новой причуде.

Вернувшись в Саут-Морден в настроении отнюдь не безоблачном, Гардиман, к своему недоумению, нашел Изабеллу грустной и подавленной.

Весть о том, что мать Гардимана, возможно, будет на их званом обеде, нисколько ее не развеселила. Единственное объяснение, которого Гардиману удалось от нее добиться, – это что ее тяготит и угнетает ненастье, которое держится уже несколько дней. Не удовлетворенный таким ответом, Гардиман пожелал переговорить с мисс Пинк, но услышал, что мисс Пинк спуститься не может: у нее природная предрасположенность к астме, и, заметив первые признаки хвори, она по совету врача осталась сегодня в своей комнате. Гардиман вернулся на ферму в таком дурном расположении духа, что все, от объездчика лошадей до последнего помощника конюха, немедленно это почувствовали.

Надобно сказать, что если причина затворничества мисс Пинк была названа верно – она действительно занемогла, – то, усомнившись в искренности Изабеллы, объяснявшей собственную меланхолию дурной погодой, Гардиман не ошибся. Утром она получила ответ Моуди на свой постскриптум к тетушкиному письму и к приезду жениха еще не вполне оправилась от потрясения.