Читать книгу - "Логово змея - Борис Руденко"

– Кто, Дугаров? – автоматически переспросил Алямов.

– При чем тут Дугаров! Карзанов где живет?

– Он не сказал. Сообщил только, что место надежное.

– Немедленно перевези его и его женщину на конспиративную квартиру. Раз такие бабки в деле, за ним будут продолжать охотиться, пока не грохнут. Этого нам допустить никак нельзя. Хорошо бы их в нашу камеру запереть, тут-то будет понадежней… – Гуськов мечтально вздохнул. – Только кажется мне, что он не согласится. Так что вези на квартиру. Возьми всех своих, кто свободен, а я тебе еще сопровождение дам, чтобы, не дай бог, хвоста за вами не было… Давай, прямо сейчас!

– А меморандум? – спросил Алямов.

– Меморандум тоже сейчас, но во вторую очередь. Ну все, действуй!..

Когда машина остановилась у дома, Глеб попросил:

– Вы меня подождите, пожалуйста, лучше я туда один пойду. Так надо, поверьте.

– А если там уже засада? – засомневался Линник. – Нет уж, дорогой мой, давай лучше вместе.

– Засады там нет, – сказал Глеб. – Видите, на окне пакет из-под молока. Это сигнал, что все в порядке. Мы так специально договорились.

– Конспираторы, – буркнул Линник. То ли с насмешкой, то ли с уважением. – Ладно, давай один. Но не задерживайся. Если тебя через пятнадцать минут не будет – мы заходим.

В доме его ждали мрачный Драч и взволнованная Анна.

– Ну и кого ты сюда притащил? – поинтересовался Драч.

– Это сотрудники РУБОПа. Те самые, которые были на бульваре. Разве ты не узнал? Ты, пожалйста, не беспокойся. О тебе я им ничего не сказал. Ни одного слова. Я понимаю, что ты сам должен решать, как тебе поступить. Но только вот что: нас с Анной сейчас перевезут на их квартиру. Я хочу, чтобы ты поехал вместе с нами. Опасность тебе грозит не меньшая.

– Нет, извини, Глеб, с ментами мне не по пути, – помотал головой Драч. – Со своими проблемами я как-нибудь сам разберусь.

– Но почему, Владимир?

– Потому, – отрезал Драч. – Западло. И больше разговоров на эту тему не нужно. Не сказал им про меня? Спасибо. И впредь не говори ничего. А меня уже через два дня в городе не будет. Бабок у меня достаточно, на год хватит. Ты за меня не переживай, этим фраерам дешевым меня не догнать. Я в Казахстан съезжу, в Алма-Ату. Там у меня корешки хорошие есть. Зима там теплая, вот и погуляю зиму, пока все не уляжется. А дальше будет видно… Ну ладно, все? Собрались? Тогда прощайте.

Анна внезапно шагнула к нему, на короткое мгновение обняла, прижалась щекой к щеке и отстранилась.

– Ну ты, значит… – пробормотал потрясенный Драч. – До свиданья, короче…

– Если у тебя случится беда, ты всегда можешь приехать в Тангуш, – сказала Анна. – Там тебе помогут.

Прощание Драча с Глебом получилось более сухим. Они просто крепко пожали друг другу руки.

Со своими мешками они вышли во двор и сели в машину. Сквозь стекло Глеб не видел Драча, но был уверен, что из комнаты он провожает их взглядом, пока машины не уехали…

* * *

В последние дни случалось, что Шавров ощущал себя сверхчеловеком. И хотя он прекрасно знал опасность переоценки собственных успехов и возможностей, а потому старательно изгонял эти мысли, где-то в дальнем уголке мозга все равно сохранялось зернышко опасного ликования. Все происходило в точном соответствии с его расчетами, люди – большие и помельче, опасные и не очень, словно заведенные и направленные Шавровым игрушки, двигались в соответствии с его волей и желаниями, даже не подозревая об этом. Абсолютно каждый следующий эпизод этой большой человеческой игры осуществлялся именно так, как был Шавровым просчитан, и именно тогда, когда это становилось необходимо.

Исключение составлял лишь случай с Димочкой Власовым, который оказался чуть умнее, чуть самостоятельней, чем предполагал Шавров. Впрочем, это отклонение от сценария нельзя было считать существенным. Дима Власов в любом случае должен был умереть, обеспечивая Шаврову абсолютное алиби, взяв на себя его вину, просто в силу некоей флуктуации это произошло чуть раньше, ничего, однако, не меняя по сути.

Труднее всего было договориться с Лариком. Шаврову понадобилось немало сил, чтобы убедить Ларионова выплатить аванс Шаврову еще до начала всей операции. Ларик долго колебался: полмиллиона долларов – немалые деньги даже для него. Шавров же спокойно объяснял, что это весьма скромная цена, если сравнивать ее с суммой, которую получит Ларик по окончании операции. Операции, планирование и осуществление которой Шавров берет полностью на себя, которая должна повлечь несколько смертей – неизбежных жертв на игровом поле.

Он вежливо, но твердо отклонил предложение Ларика значительно увеличить свой гонорар при условии проведения окончательного расчета после того, как операция будет завершена.

«Мы в неравном положении, – объяснял тогда Шавров. – Если что-то сорвется (чего, разумеется, не может быть в принципе), мне нужно будет всего лишь вернуть тебе деньги. Потому что бегать от твоих киллеров всю жизнь я вовсе не собираюсь. Если же планы в отношении моего гонорара у тебя вдруг по какой-то причине переменятся – ну мало ли что с каждым из нас может случиться?! – мои потери будут невосполнимы. К тому же – учти, я рассуждаю просто теоретически – на любой стадии выполнения задуманного ты меня очень просто можешь подставить, потому что абсолютно все я делаю своими руками, совершенно ничем тебя не утруждая».

В конце концов Ларик согласился с его аргументами, одновременно объяснив будущему партнеру без обиняков, что попытка «развести его, как последнего лоха» закончится для Шаврова как минимум контрольным выстрелом в голову.

«Это справедливо», – подтвердил Шавров, и они ударили по рукам.

Вот так очень скоро в одном из банков города Барселона был открыт долларовый полумиллионный счет на имя Валентины Игоревны Полянской, учительницы английского языка одной из московских средних школ.

Валентина Полянская была единственным человеком в этом мире, которому Шавров доверял, хотя всегда полагал абсолютное слепое доверие к кому бы то ни было полной глупостью. Полянская была вдовой его коллеги и друга, погибшего двенадцать лет назад в Афганистане буквально на руках у Шаврова. Трагедии в жизни Полянской на этом не кончились. Спустя два года после смерти мужа заболел менингоэнцефалитом ее единственный сын. Усилия врачей спасти его были тщетны. В те страшные дни Шавров находился возле нее безотлучно, предотратив попытку Полянской уйти из жизни вслед за мужем и сыном. В своих усилиях спасти ее Шавров искал и находил опору в мире, после развала государства ставшем ему отвратительным и враждебным – опрокивнувшим представления о патриотизме, чести, долге, вышвырнувшим Шаврова на обочину, словно обмусоленный окурок без перспектив и средств к существованию. Все, что произошло между ними дальше, было закономерным. Два совершенно одиноких человека, потерявших все самое главное, чтобы выжить должны были вцепиться друг в друга изо всех сил и никогда не отпускать.