Читать книгу - "Затерянный поезд - Марсель Аллен"

Директор тюрьмы тут же передал этот удивительный рассказ во дворец. Через несколько часов князь Владимир был опознан и освобожден. После всех этих событий Фридрих-Кристиан II в полной растерянности телеграфировал Жюву.

– Что скажете вы? – спросил король князя Владимира после того, как Жюв подтвердил свое обвинение.

Князь пожал плечами:

– Сир, мне нечего сказать кроме того, что обвинение абсурдно и что я прошу господина Жюва соблаговолить меня оправдать.

Полицейский не убоялся страшных взглядов, которые в него метал Леопольд, и ледяным голосом произнес:

– Признание в преступлении я получил из ваших уст, князь… Вы помните тот вечер, ту ночь, что вы провели возле поезда Барзюма на товарном вокзале Кельна?

Князь снова побледнел!

– К чему вы ведете? – пролепетал он.

– К следующему, – отвечал Жюв. – Той ночью вы неожиданно оказались лицом к лицу с человеком в черном, закутанным в темный плащ, с человеком, чье лицо скрывалось под капюшоном, и вы узнали это пресловутое одеяние и сказали себе: «Это Фантомас!» И Фантомасу сделали исчерпывающее признание в совершенном вами преступлении, а также в краже. Вы даже хвастались этим перед тем, кого принимали за неуловимого Гения зла, но который был…

На мгновение Жюв замолчал.

– Который был кем? – в один голос спросили король и князь.

– Которым был я, – просто сказал Жюв.

– О боже! Боже мой! – произнес король, страшно побледнев, и упал в кресло.

Быстро справившись с волнением, Владимир снова сделался невозмутимо бесстрастным. Он улыбнулся, а его нервно подрагивавшие губы открыли ряд ослепительно белых зубов.

– Браво! Господин Жюв! – воскликнул он. – Вы прекрасно сыграли! Однако придется вашу замечательную конструкцию разрушить. И для этого будет достаточно одного слова.

Повернувшись к королю, князь продолжил:

– Действительно, в ту ночь, о которой упоминает господин Жюв, я наткнулся на человека, которого принял за Фантомаса. Действительно, я хвастался перед ним якобы совершенными преступлениями и кражами. Но что же это доказывает? Лишь то, что если ты оказываешься лицом к лицу с бандитом и не желаешь стать жертвой его ненависти, приходится вести себя так же, как и он. И утверждая, что я такой же преступник, как и он, я сумел спасти себе жизнь. Вот и все.

– Вот и все, – с улыбкой на губах повторил Жюв.

Полицейский собирался сказать еще кое о чем, но король, возможно, заметив это, а может, не желая, чтобы полицейский заходил слишком далеко, остановил его.

У Жюва, в самом деле, имелся страшный аргумент против барона Леопольда. Для него не имело никакого значения был ли этот, с позволения сказать, барон князем Владимиром или нет.

Жюв, как мы помним, установил, кому принадлежали красные отпечатки пальцев, оставленные на кровавых банкнотах, украденных у английского дипломата. И он знал, что при желании можно установить их идентичность отпечаткам пальцев князя Владимира!

Король, однако, сказал упавшим голосом, повернувшись к французу:

– Пока что оставим это, господин Жюв. Я не могу допустить, что князь Владимир преступник. Прощайте. Спасибо. Мы скоро увидимся.

* * *

Весть о столь неординарном событии быстро распространилась по городу. На следующий день после освобождения барона Леопольда, в котором узнали князя Владимира, разразился грандиозный скандал.

Рьяные защитники трона и королевской семьи считали освобождение князя справедливым и требовали, чтобы ему были принесены самые серьезные извинения. Другие, в равной мере выдававшие себя за сторонников порядка и власти, ратовали за то, чтобы общественности было дано полное удовлетворение и чтобы кузен короля был оправдан на открытом процессе, с которого он ушел бы абсолютно обеленным.

Город разделился на два лагеря, и споры шли как в самых скромных жилищах, так и в пышных дворцах.

Скандал разрастался с каждым днем, и толстые стены дворца короля Гессе-Веймара не могли уберечь его величество от кривотолков.

Как-то вечером, выйдя из-за стола, королева Ядвига отозвала короля в сторону. Отношения между ними были сугубо официальными, даже холодными. Довольно неудачная чета: Ядвига была ревнива, злопамятна и мстительна, а Фридрих-Кристиан не всегда поступал, как положено идеальному супругу. Сверх того, они расходились и во взглядах: кругозор короля отличался широтой взглядов, мировоззрение королевы было, скорее, мещанским.

В течение вот уже нескольких лет они обменивались одними ничего не значившими или официальными словами. Потому-то и удивился король, когда королева вошла вслед за ним в его рабочий кабинет и приказала приближенным:

– Оставьте нас.

– В чем дело, мадам? – спросил король, величавым жестом указывая на кресло.

Чеканя слова, Ядвига произнесла:

– Дело касается князя Владимира, ваше величество.

И тут же добавила:

– Обстановка складывается невыносимая. По городу распространяются самые вздорные слухи о нас, о князе, о нашей семье… Народ требует ясности. Вам это известно?

– Я об этом знаю, – со вздохом отвечал король.

– Стало быть, вы согласны с тем, что в дело это нужно внести полную, исчерпывающую ясность.

– Все это так, – неуверенно проговорил король, – но каковы могут быть последствия?

– Какие бы последствия ни были, – подчеркнула Ядвига.

Голос ее звучал властно, и ее решительность произвела впечатление на Фридриха-Кристиана.

Он сам вот уже несколько дней убеждал себя, что надо что-то делать, что необходимо набраться мужества и досконально изучить это загадочное дело.

Но, будучи более информированным, чем королева, Фридрих-Кристиан испытывал определенный страх перед тем, что может вскрыться.

– Последствия могут быть катастрофическими, – проговорил он, – а вдруг князь Владимир…

Но встав во весь рост, королева прервала его:

– Князь Владимир невиновен, и расследование это подтвердит. Не бойтесь!

И с металлом в голосе добавила:

– Сир, вам необходимо дать распоряжение о созыве верховного суда. Князя Владимира может судить только этот высокий суд. Председателем вы назначите бургграфа Рунг-Касселя.

Король вздрогнул и сделал шаг назад.

– Вы хорошо подумали, ваше величество? – спросил он.

– Я так решила. Я так хочу, – заявила Ядвига. – Только такой ценой вы спасете свою корону.

И королева так быстро вышла из кабинета своего сиятельного супруга, что тот успел лишь посмотреть ей вслед.