Читать книгу - "Тайна перстня Василаке - Анатолий Баюканский"

Я невольно затаил дыхание. Таинственная завеса, о которой столько слухов, но ничего конкретного. Исчезают, улетучиваются эшелоны с металлом, и Разинкова это радует. Колоссальная афера. А мне… не спугнуть бы хозяина, не переиграть бы.

— Не пыжься, все равно не поймешь наши гениальные ходы. Кстати, ты не задумывался, писака, отчего Эстония, не имея сырьевых запасов, вышла на первое место в мире по продаже цветных и черных металлов? Эх, ты! А еще взялся за сочинение криминальных романов, разве можно делать дело, когда слышишь звон, да не знаешь где он? Откуда взяться металлу в Эстонии?

— Пути Господни и пути криминала неисповедимы! — ушел я от ответа.

— Злословишь, потому, как в нищете живешь. А, тебе не понять! — Разинков улыбнулся своему, затаенному. — Какая увлекательная штука — бизнес! Не нажива, а деловой бизнес. Если не иметь светлой головы, как у меня, погоришь мгновенно, останешься нищим и убогим, но… не у меня, ты, можно сказать, имеешь дело с уникальным изобретателем.

— С патентом?

— У меня, если хочешь знать, есть шесть патентов на изобретения в области прокатки металла, но это сущая чепуха. Слушай сюда! Пункты назначения моих эшелонов с металлом не знает даже главный железнодорожный диспетчер страны, а я знаю, ибо все они зашифрованы личным кодом, изобретенным вашим покорным слугой. Я сначала код придумал, потом еще раз его перекодировал. Хрена с два кто-нибудь сумеет решить эту головоломку.

— А в данный момент знаете, где что происходит?

— Спрашиваешь! Сегодня к пункту назначения спешат по «зеленой улице» два состава с металлом: из родного Старососненска, из украинского Мариуполя. — Разинков улыбнулся пришедшему на ум каламбуру: «зеленая улица» предоставляет зеленый свет с помощью «зеленых бумажек».

— Не хотите поговорить о Блювштейне? — задал я провокационный вопрос.

— Стоит ли? — насторожился Разинков. — Я, например, точно не знаю, кто он таков на самом деле, какова его настоящая фамилия, каков деловой размах и каковы счета в банках. Зато догадываюсь, сколько крупных металлургических заводов у него в кармане, российских и украинских.

Я прекрасно понимал: Разинков «валяет ваньку», не хочет выглядеть лилипутом перед Гулливером.

— Ты, писака, зря ухмыляешься, — строго и укоризненно проговорил Разинков, разгадал ход моих мыслей, — меня, ежели хочешь знать, всегда потрясает размах афер человека, который называет себя Блювштейном, я завидую ему, но… сие есть тайна за семью печатями. Между нами говоря, контрольный пакет акций нашего комбината, считай, у него в кармане.

— Почему же Блювштейн не желает приехать и взглянуть на свое дополнение к богатству?

— Не пускают! — прищурился Разинков, дивясь моей наивности. — Ныне власть имущие не желают ни с кем делиться деньгами, получая миллиарды, они дружно заслоняют российский пирог от посторонних, на словах защищая общенародное достояние. И для Блювштейна сплели густую паутину — не видно ее, а не прорваться. Он нацелился в прошлом году на собрание акционеров, где хотел лично предъявить права на комбинат, но наши верховоды тоже не дураки, они имеют свои интересы в металлургическом бизнесе. Вот и был спущен тайный приказ: «Блювштейна и его компаньонов в Россию не пускать». Как это органам удалось сделать, даже я, Разинков, не представляю. — Разинков замолчал, наверное, не стоило далее раскрывать карты, рассказывать, как всесильный в мире, но малосильный в Российской неразберихе Блювштейн тайно поручил ему быть соглядатаем при комбинате.

Визит этого чертова писателя сорвал поездку на дачу, расстроил его, поняв, что Блювштейн страхует и его с помощью этого гостя. На даче собрались на мужской разговор высокие гости, чьи имена в городе произносят с боязнью и уважением. Знал бы этот писака, что он, Разинков, очень гордится своей феноменальной памятью, ему не требуется обширная картотека. Вся она зашифрована в собрании сочинений Тургенева. В каждом томе, едва ли не в каждой главе надколота булавкой буква, обозначающая человека, состоящего у него на жаловании, все это были чины, ни одного «пустышки», все действующие…

Выпроводив писателя, Разинков подумал, что, наверное, пора и Банатурского занести в картотеку, рядом с банкирами, прокурорами, киллерами Ион решительно внес шифровую запись в свою картотеку Банатурского, да не куда-нибудь, а рядом с самим Мироном Сидельником.…

Телефонный звонок спугнул приятные мысли. Звонок был междугородний. Выслушав невидимого собеседника, Разинков строго приказал: «Третий вариант — в действие!» и повесил трубку…

* * *

Никто кроме Разинкова не ведал, что происходило по третьему варианту.