Читать книгу - "Ученица Калиостро - Далия Трускиновская"

— Но что это за скандал? — спросил Давид Гриндель. — Я о том деле почти ничего не знаю.

— Дело загадочное — и даже те, кто был тогда в Париже и следил за судебным процессом, вряд ли знают больше вашего. Говорят, с дела о королевском ожерелье началась так называемая революция.

Паррот задумался. Маликульмульк и Гриндель глядели на него с большим интересом. Маликульмульк, разумеется, знал больше, чем Давид Иероним, но решил послушать Паррота — да и боялся, что сам не осилит такой монолог на немецком языке.

— Ну, вкратце все это выглядело так, — начал физик. — У покойного Людовика Пятнадцатого, деда того Людовика, которого гильотинировали, была содержанка, графиня Дюбарри. Она заказала себе у двух парижских ювелиров огромное ожерелье из крупных бриллиантов, во все декольте, но выкупить не смогла — король, обещавший ей деньги на эту нелепую вещицу, умер. Я видел рисунок — это четыре довольно широкие бриллиантовые ленты, причем две перекрещиваются на груди, а две просто свисают, да еще большие подвески. Никакой особенной красоты — одно хвастовство деньгами, вложенными в эту глупую затею. Ожерелье осталось у ювелиров — отчего-то они его не разобрали, как поступили бы умные люди, а упорно хранили больше десяти лет. В Европе была лишь одна женщина, способная приобрести его, — молодая французская королева Мария-Антуанетта. Ей предлагали, она отказалась. И вот в Париже появилась некая авантюристка, называвшая себя графиней де Ла Мотт. Откуда взялась — я слыхал, но забыл, да это и не играет роли. Она придумала способ, как выманить у ювелиров ожерелье. Тогда в Париже жил некий кардинал де Роган, человек богатый и недалекого ума. Отчего-то Мария-Антуанетта его не любила и видеть не желала, а он все отдал бы, лишь бы удостоиться ее благоволения…

— Покойная королева имела для этого все основания, — перебил Маликульмульк. — Когда она была еще только австрийской принцессой, кардинала назначили послом Франции в Вене. Он развлекался тем, что собирал грязные слухи о девице и где-то раздобыл копии писем, компрометирующих ее. Речь шла о ее связи с королевским братом, графом дʼАртуа. Наши дипломаты, когда начался скандал с ожерельем, припомнили ту историю.

— Некрасивая история, — согласился Паррот. — Но она многое объясняет. А вы, значит, знакомы с дипломатами?

— О Господи, с кем только я не был знаком в столице… — пробормотал Маликульмульк. — Даже с покойной государыней. И вдовствующей императрице был представлен. А что толку?

— Действительно… Итак, Давид Иероним, приготовьтесь — услышите невероятную историю. Вы назовете кардинала де Рогана фантастическим дураком и правильно сделаете. Но если понимать, что он боялся мести королевы и считал предложение мадам де Ла Мотт единственным шансом, то можно проявить снисходительность.

— Я, когда при мне эту историю рассказывали, просто не поверил, что авантюристка могла выдать себя за подругу королевы. Ведь придворных дам не так уж много, их все знают в лицо, и как она смогла убедить старого чудака, что королева делится с ней всеми секретами, — уму непостижимо, — сказал Маликульмульк. — Разве что… разве что граф Калиостро научил ее внушать людям все, что угодно…

И в памяти возник качающийся на цепочке огромный страз. Вправо-влево, взад-вперед, глядите, сударь, на мерцающую грань, сосредоточьте все внимание на острой, как иголочка, искре…

— Однако она заморочила кардиналу голову. Скорее всего, стала его любовницей. Во всяком случае, он ей давал немалые деньги. И в то же время она утверждала, что пользуется влиянием при дворе, в кругу подружек королевы. Однажды она рассказала кардиналу, что королеве очень хотелось бы получить пресловутое ожерелье, но полтора миллиона ливров, которые просят ювелиры, она выложить не может. Цена, кстати, справедливая. Король, которого она просила сделать ей этот маленький подарочек, ответил: «Лучше бы на такие деньги построить несколько военных кораблей». Король — единственный в этом деле, кто вызывает сочувствие.

Маликульмульк удивленно посмотрел на Паррота — он скорей поверил бы в способность физика выращивать из стекляшек настоящие алмазы, чем в его сочувствие кому бы то ни было.

— Ему удивительно не повезло с женой, — поддержал Давид Иероним. — Если хотя бы четверть того, что о ней говорили, — правда, то он был самый несчастный человек в мире.

— Я сейчас расскажу, откуда взялись эти сплетни о королеве. Эта мадам де Ла Мотт сперва показывала кардиналу фальшивые письма, которые королева будто бы писала ей, потом вообще взялась передать королеве письмо от кардинала. Наконец обнаглела до того, что устроила кардиналу ночное свидание с королевой в Версальском парке. Роль королевы исполнила какая-то модистка — от нее требовалось лишь позволить поцеловать себе руку. И тогда уже эта дама предложила кардиналу купить благосклонность королевы ценой ожерелья. Он должен был взять его у ювелиров, расплатиться, передать мадам де Ла Мотт — и сидеть у себя в особняке, ожидая королевской благодарности! А мадам де Ла Мотт с супругом, таким же мошенником, наблюдали бы за этой комедией откуда-нибудь из Америки…

— Какая низость! — воскликнул Давид Иероним.

— А я и не обещал благородных чувств, — усмехнулся Паррот. — Вы, милый друг, избалованное дитя. Вам никто и никогда не сказал дурного слова. В жизни вашей не было потерь… Вот вы и ждете от человечества, чтобы все двуногие прямоходящие с плоскими ногтями были добры, честны, справедливы.

Маликульмульк хмыкнул — он сам думал о Гринделе точно так же.

— Но у кардинала, очевидно, не нашлось полутора миллионов, чтобы сразу отдать ювелирам деньги. Он радостно доложил им, что берет ожерелье для королевы, часть денег выдал наличными, а на остальную — подписал заемные письма. Вот тут план мошенницы и дал трещину, потому что вскоре ювелиры попросили денег у королевы. Начался скандал, стали разбираться: где ожерелье? Королева утверждала, что ничего не получала, да и графиню де Ла Мотт никогда не видела. Кардинал де Роган утверждал, что было ночное свидание. И, знаете, он предъявил расписку королевы в том, что она получила ожерелье! Вот эпизод с распиской мне понравился — почерк был скопирован очень точно, а с подписью мошенники перестарались: написали «Мария-Антуанетта, королева Франции». Они действительно были далеки от двора и не знали, что королева, подписывая бумаги, никогда не указывает свой титул. Но хватит подробностей. Исход дела таков: дурака-кардинала оправдали, Калиостро, который непонятно как впутался в эту нелепую историю, провел полгода в Бастилии и был изгнан из Франции, а мадам де Ла Мотт, не догадавшаяся вовремя убежать, как ее супруг, получила по заслугам — ее высекли на площади и заклеймили буквой «v» от слова «voleuse», то есть — «воровка».

— А ожерелье? — чуть не хором спросили Гриндель и Маликульмульк.

— Ожерелье так и не нашлось, по крайней мере тогда. Говорят, что граф де Ла Мотт, который вовремя удрал в Англию, продавал там крупные бриллианты. Но шуму было много. И вот что я вспомнил. Одно время все кричали, что ожерелье украли сам кардинал и его приятель граф Калиостро. Мадам де Ла Мотт вела себя так глупо, что сейчас мне кажется — это похоже на правду. Если приятельница Калиостро много лет спустя после его смерти колесит по Европе, скрываясь от каких-то загадочных врагов, не связано ли это с тайной ожерелья, которая ей известна?