Читать книгу - "Этюд в черных тонах - Хосе Карлос Сомоса"

Все собравшиеся в участке стоя аплодировали инспектору. Вдалеке, за кордоном из полицейских, приученных действовать силой, остались репортеры — они кричали и махали шляпами. Но шум сразу затих, когда Мертон шагнул вперед и поднял руки, — опытный оратор, призывающий к тишине. Инспектор торжественно возгласил:

— Господа, город Портсмут СПАСЕН!

Еще один всплеск ликования. «Это был трудный путь, но мы прошли его до конца» — вот о чем шумела толпа. Напряжение Мертона, которое он сдерживал перед лицом восторженных портсмутцев, снова нашло выход в моем лице. Мертон опять заставил всех умолкнуть, как на веселой попойке, где самый пьяный — всегда самый громкий.

— А что до вас — убирайтесь вон, чтоб меня черти взяли! Вы, определенно, не обладаете красотой трех граций, так не ухудшайте ваше положение еще и глупостью! Ступайте прочь с моих глаз!

Обо мне все как будто позабыли. Что вполне логично, ведь я служила — уже послужила — для них всего лишь источником информации. Как только моя роль завершилась, все глаза — совсем недавно так внимательно за мной следившие — от меня отвернулись. Мне потребовались все мои силы, чтобы добрести до выхода. Торопившийся навстречу полисмен отпихнул меня плечом, но я удержала его за руку:

— Простите, не могли бы вы сказать, что случилось с Робертом Мил…

Полицейский прошел мимо. Я попробовала поговорить с другим. Этот детина посмотрел на меня так, как будто я оскорбила его своим вопросом, и тоже оттолкнул в сторону. В тот момент для полицейских было важно проявить себя на глазах у Мертона. Любой, кого инспектор благословит своим взглядом, мог бы получить повышение или — кто знает? — даже перевод в Лондон, когда придет его срок. Я здесь была совершенно не к месту. Но я хотела выяснить, что случилось с Робертом. Я больше не любила его, нет, но его судьба тревожила меня и теперь, потому что когда-то я его любила и он меня тоже любил, пускай только в самом начале.

Крепкие руки полицейских, оборонявших дверь, едва справлялись с напором вопящих глоток, взъерошенных усов и алчных до новостей ушей. Я встала перед голодными репортерами, и тут произошла пугающая смена ролей: я задавала им вопросы, они были призваны отвечать.

— Кто-нибудь может мне сказать, что случилось с мистером Мил…

— Каково это — чувствовать себя бывшей любовницей убийцы? — выкрикнул один из газетчиков.

И тогда страшная правда постепенно, слепым кротом, начала прокладывать себе дорогу в моей голове.

— Вы что-нибудь знали?!! Вы были его сообщницей?!! Мисс Мак-Кари?! Это правда, что вы МЕДСЕСТРА?! Вы ухаживаете за больными преступниками?! Почему вы плачете, мисс Мак-Кари?! Вам жаль Убийцу Нищих?! МИСС МАК-КАРИ?!