Читать книгу - "Черные перья. Работа для гробовщика - Марджери Эллингем"

– Верно. Мистера Эдварда хоронили не Боуэлс с сыном. – Она вдруг разволновалась. – Из-за этого возник скандал! Мистер Эдвард даже включил отдельный пункт в свое завещание, безмозглый старик. Ему было плевать на чувства других. Впрочем, какое дело мертвецу до живых? Но все было оформлено в письменном виде. «После стольких отвратительных ночей, проведенных в подвале, прислушиваясь к угрожающим громовым раскатам вражеских орудий перед атакой. После того как некто Боуэлс наблюдал за мной и прикидывал необходимые для моего тела размеры одного из своих безвкусных ящиков для мертвечины, я заявляю следующее: если мне случится умереть раньше его (в чем, пусть знает, я глубоко сомневаюсь), хоронить меня ни в коем случае не должен ни он сам, ни кто другой из его паршивой фирмы».

Рене явно подражала голосу Эдварда, причем весьма талантливо, а завершила цитату эффектным жестом.

– Я заучила это, как заучивают роли, – пояснила она. – Так меня поразили его странные фразы!

У нее на сей раз оказался благодарный зритель, которому понравилось выступление.

– Он был мужчиной с сильным характером, – отметил Кэмпион.

– Надутым от важности старым идиотом он был! Вечно носился с какими-то заумными идеями, но не обладал достойными манерами. Даже при похоронах. Это ведь он растратил все семейные деньги, от большого-то ума. В общем, если услышите стуки, то знайте – это всего лишь гробовщик шумит.

– Нужно получить тому наглядное подтверждение, – заметил Кэмпион, выбрался из постели и надел халат.

– Значит, мы с вами отправимся посмотреть на них? – Она задала этот вопрос так хладнокровно, что он начал догадываться: к этому его хозяйка и стремилась с самого начала. – Я никогда не пыталась подглядывать за ним, – доверительным шепотом добавила она. – Во-первых, не имела на то официального предлога, а во-вторых, из моей комнаты ничего не видно. С тех пор как он приходил в последний раз, прошло три или четыре месяца.

В дверях Кэмпион задержался:

– А как насчет Коркердейла?

– О нем можно не беспокоиться. Спит себе спокойно в кухне.

– Почему?

– Послушайте, Альберт, ведите себя разумно и не делайте ничего, чтобы у бедняги, который здесь ни при чем, возникли неприятности. Это была моя идея. Я совсем не хотела, чтобы он столкнулся с Боуэлсами. «Все сейчас находятся внутри дома, – сказала я ему, – и если тебе надлежит выполнять обязанности сторожа, то делай это тоже внутри его стен. Пойди и сядь в удобное кресло в местечке потеплее». Он, само собой, согласился. Разве я поступила неправильно?

– Ваша вина лишь в том, что вы устранили полезного нам человека, – мистер Кэмпион произнес эту фразу без упрека. – Идемте же. Показывайте дорогу.

Они бесшумно пересекли обширную лестничную клетку и спустились ниже. В доме царила относительная тишина. Палиноуды спали, как и жили, нисколько не считаясь с интересами прочих обитателей пансиона. Громкий храп из одной спальни напомнил Кэмпиону, что странная интонация в голосе Лоренса объяснялась, вероятно, воспалением аденоидов.

На первом этаже мисс Роупер остановилась. Следовавший за ней Кэмпион тоже вынужден был замереть, но на сей раз его внимание привлек не звук, а запах. Им тянуло из подвала – чуть заметным, но противно ударявшим в ноздри. Он принюхался и с трудом сдержал кашель.

– Боже милосердный, что это?

– Ничего особенного. Все в порядке. Так всегда пахнет, когда у нас готовят пищу. – Она нарочито небрежно отнеслась к его тревоге. – Вы их слышите?

Шум теперь действительно доносился. Отдаленный и приглушенный. Легкий грохот и постукивание, какие производят пустые деревянные ящики.

И хотя отвратительный запах снизу сам по себе ничего не значил, в сочетании со звуками он превращал дом в пугающее подобие склепа. Кэмпион вздрогнул, когда Рене прикоснулась к нему.

– Сюда, – прошептала она. – Мы проберемся в гостиную. Там как раз есть окно прямо над люком подвала. Держитесь ближе ко мне.

Дверь гостиной открылась достаточно тихо, и они вошли в просторное затемненное помещение, лишь скудно освещенное фонарем на углу Апрон-стрит.

Эркер, занимавший значительную часть одного из углов комнаты, был наполовину закрыт полосками венецианских жалюзи. Шум теперь раздавался намного ближе, а вскоре в окне блеснула вспышка света.

Кэмпион осторожно проложил себе путь сквозь архипелаг мебели и посмотрел поверх последнего препятствия перед собой – пустых цветочных горшков, вставленных друг в друга, связанных проволокой и взгроможденных на подставку.

Гроб появился внезапно. Он вдруг поднялся вертикально по ту сторону окна одним концом кверху, когда кто-то начал выталкивать его наружу через открытый люк подвала. Рене чуть не подавилась криком, молча глядя на него, а Кэмпион включил свой фонарик, которым прежде предпочитал не пользоваться.

Яркий белый луч прожектором высветил гроб. Сам по себе зловещий предмет выглядел еще более отталкивающе, поскольку был изготовлен из гладких и темных досок. Он сверкал, как фортепиано: широкий, внушительный и словно шелковистый от тщательной полировки.

Защитный чехол свалился, и стала видна крупная медная табличка. Надпись читалась так четко, что не стала бы яснее, даже если бы ее произнесли вслух через мегафон.

ЭДВАРД БОН ЧРЕТИН ПАЛИНОУД

Родился 4 сентября 1883 года.

Умер 2 марта 1946 года.

Они стояли вдвоем в удушливой тишине комнаты, пока гроб бережно не вынесли наружу, а потом он скрылся из виду под звук вкрадчивых шагов, донесшихся с узкой дорожки внизу.