Читать книгу - "Таежное дело - Алексей Макеев"

Корнилин фактически прямым текстом сказал, что Макс, один из музыкантов, легко может подговорить кого-нибудь из местной «сини» сделать «ради любимой девушки» что угодно. То есть, по-видимому, предполагалось, что если Оксана причастна к убийству Бойцова, то причастна опосредованно, через одного из «файлов».

Сама же Оксана в отношении Корнилина подобных цепочек не выстраивала, но, если вспомнить ее слова, выстроить их несложно.

Она упомянула Пичугина, упомянула, что «замена» Стаса на Игоря произошла с подачи Бойцова. А также весьма прозрачно намекнула на то, что избиение более счастливого претендента организовано Стасом.

Как он мог это организовать? Он, тесно дружащий с «файлами», постоянно тусующийся с ними в одном кафе и, возможно, покупающий «дурь» у одних и тех же продавцов. Он, так хорошо осведомленный об «оригинальном» круге знакомств этих ребят.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что, когда у Корнилина возникла необходимость «посчитаться» с врагом, он обратился за помощью к друзьям из «запредельной» группы. И вполне вероятно, увидев, что расправа над Игорем прошла успешно и без «последствий», он захотел устранить и первопричину своего провала, то есть Бойцова. А эмоциональные отзывы дядюшки об этом ненавистном ему персонаже, которые Стас наверняка часто слышал, только подстегнули его решимость.

«Получается, что и в том и в другом случае круг замыкается на «файлах», — размышлял Гуров. — И этот Стася, и Оксана — ребятки, похоже, без комплексов и рассержены не на шутку. Злости и мстительности им не занимать, но вот с возможностями для осуществления мести — проблемка. А тут, откуда ни возьмись, ребята подходящие под рукой. И «в друзьях» у них «вся местная синь», и сами они, по утверждениям некоторых коллег, «на все руки».

«Свергнутый» худрук и разбитая семья — два направления работы, которые в самом начале выделил для себя Лев, вновь получали подтверждение.

У Оксаны Курленко было и желание, и возможность посчитаться с Бойцовым через Макса. Может, она даже именно для этого и «связалась» с ним, как прозрачно намекнул Стас.

Сам же Стас, хотя и не выводит так уж напрямую на своего обиженного дядюшку, тем не менее приходит все-таки именно с этой стороны. Пичугин, вполне возможно, был информирован о готовящейся расправе над Игорем, так же как Стас наверняка знал о его недовольстве Бойцовым. Это «взаимное знание» вполне могло породить мысли о взаимной выгоде и «догадку» Пичугина о том, что, используя знакомства племянника, он может решить кое-какие свои проблемы.

«А Климов еще говорил про какую-то финансовую составляющую, — усмехнулся про себя Лев. — При чем здесь вообще какие-то финансы? Тут человеческие страсти кипят. Похоже, «подельники» — это как раз единственные люди во всем театре, которые к Бойцову не имели претензий. Остальным всем он сумел насолить. Разве что Голубкова еще проверить? Чисто, чтобы Иван Платонович не обижался. Если уж говорить о финансовой составляющей, Голубков здесь — самая вероятная кандидатура. Он, во-первых, не местный, а во-вторых, все-таки не центровая фигура, а нечто вроде вспомогательного звена. Его могли обидеть нечаянно, а он мог воспылать жаждой мести. Хотя, конечно, тоже не факт. Чего ему с ними делить? Пришел, ушел. Если уж директор не рыпается…»

Предположение о причастности приглашенного режиссера Вадима Голубкова к убийству Руслана Бойцова казалось полковнику маловероятным, но тем не менее он решил проверить и его тоже. Дело действительно было запутанным и неоднозначным, а Гуров хорошо знал, что в подобных неоднозначных делах значение может иметь каждая мелочь.

До сих пор ему удавалось получать информацию о главных подозреваемых, не обращаясь к ним самим напрямую. Эту весьма удачно сложившуюся тенденцию хотелось продолжить. Раздумывая, у кого еще можно было бы получить информацию о Голубкове, кроме самого Голубкова, он вдруг вспомнил о предстоящем походе в театр.

Несколько предыдущих визитов сделали его там «своим человеком», многие знали его в лицо. Да и сам Гуров успел многое узнать и хорошо познакомился с внутренним расположением здания. Он решил, что очередной визит, уже в качестве зрителя, может дать повод для разных неформальных «обменов мнениями», которые, в свою очередь, возможно, дадут некоторую полезную информацию для дела.

Уже при входе в театр Гурову стало ясно, что готовится нечто грандиозное. В фойе царила атмосфера праздника, на лицах читалось предвкушение фантастического чуда.

— Я же говорила тебе, — радостно щебетала Мария, — а ты не хотел идти. Вот увидишь, все будет просто волшебно. У них всегда так.

До начала спектакля еще оставалось время, и они прогуливались по фойе в толпе других зрителей, рассматривая развешанные по стенам фотографии актеров и афиши с красочными фотографиями отрывков из шоу, которое предстояло им увидеть.

— Народу-то, народу! — прямо у себя под ухом услышал Лев.

— Еще бы! При такой рекламе — неудивительно. Борису Петровичу о подобном пиаре и мечтать не приходится. Спасибо, хоть афиши не отказываются печатать.

Второй голос показался ему знакомым, и, оглянувшись, он узнал даму в буклях, с которой недавно разговаривал в гримерке. Правда, сейчас она была без грима и в современной одежде, но голос и интонации невозможно было перепутать.

Спутница дамы — невысокая хрупкая женщина, чем-то напоминавшая Серафиму Юрьевну, кивнула на одну из фотографий.

— И эти здесь. Опять перепонки рвать будут.

Гуров посмотрел, куда указывала женщина, и увидел знакомые физиономии «файлов».

— Куда уж без них, — саркастически усмехнулась дама. — Самые главные таланты теперь у нас. Какой только швали не натащил в театр с подачи этого «голубя самарского».

— Ты про главного?

— Ну а про кого же еще? С чьей легкой руки у нас все эти «новенькие» окопались? И авангардисты, и концептуалисты.

— А если коротко — шизофреники.

— Вот-вот. Не театр, а дурдом получился. Как еще Борис Петрович держится. Хоть один человек остался, у которого порядок в голове. А если он уйдет, то уж и не знаю, что делать будем.

— А что делать? Выскочим на сцену нагишом, да и начнем вопить дикими голосами, как эти «таланты» его подзаборные.

— К этому, похоже, и катимся.

Недовольные дамы прошли, оставив Гурова размышлять над тем, что это за «самарский голубь», с подачи которого Берестов «натащил швали» в театр, и зачем дамы пришли на спектакль, если изначально уверены, что не увидят здесь ничего хорошего.

— Вот посмотри, — отвлекла его от раздумий Мария, указывая на очередную афишу. — Видишь, сколько всего они тут объединили? И фокусники будут, и акробаты. Просто фантастика!

— Даже акробаты? — удивился Лев. — А я думал, мы пришли в театр.

— Это — современный театр. Классические приемы, когда актеры ходят по сцене и говорят текст, уже мало кому интересны. Интересна эклектика, эксперимент. Интересно, когда зритель сам принимает участие в действе. У них на этих перформансах часто так бывает. Да и актеры… Я, конечно, сама профессиональная актриса и, что касается обучения, всегда только «за». Но… мне кажется, эксперименты и в этой области тоже вполне оправданы. Вот здесь, в «Панораме», насколько я знаю, довольно часто приглашают непрофессиональных актеров. Бывает так, что внешность у человека очень яркая, настоящий типаж, такого грех не взять. А обучение… Обучение приложится. Нас же научили. Я считаю, если человек талантлив…