Читать книгу - "Ангелов в Голливуде не бывает - Валерия Вербинина"

– Нет, нет и еще раз нет, – решительно сказал Джонни, когда проба Франсуазы Леруа закончилась. – Она не говорит по-английски, то есть думает, что говорит, но звучит это чудовищно. И голос! Такой писклявый голос абсолютно не подходит для кино.

– Знаю, – отозвалась я. – Скажи сценаристам, чтобы написали для нее две сцены, которые можно выбросить при монтаже. Если она получит роль, то Габриэль будет сниматься, а вместе с ним снимутся и остальные, потому что он их лидер.

Джонни замялся.

– Я говорил с папой, – признался он наконец. – Он считает, что для съемки мы можем найти обычных авиаторов, и гораздо дешевле.

– И потерять европейский рынок, – в тон ему отозвалась я.

– Ты о чем?

– Для Франции и Европы фильм, в котором снялся Габриэль Леруа, король воздуха, – это одно, а фильм с какими-то безвестными летчиками – совсем другое.

– Но в фильме будут играть звезды…

– Для Европы они обычные артисты.

Как сказал однажды великий Макс Дорсет, слова – ничто, тон, которым они говорятся, – все. Любая чушь, сказанная с апломбом, воспринимается как истина в последней инстанции. Я видела, что мои слова заставили Джонни задуматься.

– Мне не нравится его жена, – признался он. – Где он ее откопал?

– Женила его на себе проверенным способом – фальшивой беременностью.

– Это Габриэль тебе сказал?

– Нет, конечно. Шарль Бернар разболтал. Она пела в кабаре, потом работала у Пуаре и других модельеров. Снимем два эпизода и выкинем их в корзину, но зато у нас будет Габриэль Леруа.

– Тебе надо быть продюсером, – вздохнул Джонни. – Ладно, будь по-твоему. Только вот что: эта мадам вбила себе в голову, что ее ждет чуть ли не главная роль. Объясни ей, что у нее небольшая роль, но крайне важная… в общем, что говорят в таких случаях. – Он поднялся с места.

– А ты куда? – спросила я.

– Поиграю в теннис, успокою нервы. Фильм даже не начали снимать, а я уже вконец вымотан.

– С кем играешь?

– С Гиффордом.

– Он сейчас в Нью-Йорке, – сказала я машинально и тотчас пожалела об этом. Джонни замер.

– Ладно. – Он рассмеялся фальшивым смехом. – Я играю с Рэйчел.

– Девушкой, которая воображает себя костюмершей? Скажи ей, что с деньгами ее папы ей вообще можно не работать.

– Лора, она хорошая девушка. И уж конечно, ничего такого я ей не скажу.

– Твой отец думает, что она подходит тебе больше, чем я. Поэтому он и взял ее костюмершей на «Авиаторов».

– У меня с ней ничего нет, – сказал Джонни с раздражением. – Я просто играю с ней в теннис. Ты же не играешь…

Ну да, ты просто с ней играешь, но почему-то врешь, что играешь с другим. Во мне взыграл актерский дух. Момент как нельзя лучше подходил для того, чтобы закатить скандал – разумеется, не истерический скандал с битьем посуды и разрыванием подушек, но скандал bon ton^[34], так сказать, умеренный, который покажет Джонни, что он мне небезразличен, что я…

Небезразличен? Как бы не так! С точностью до наоборот.

Дело не в Рэйчел, а в том, что я сама виновата. Я никогда не любила Джонни, ни единой секунды, но убедила себя, что он для меня наилучший вариант. Однако придуманная любовь всегда отступает перед настоящей, и теперь я люблю летчика, который несвободен, который приехал из другой страны и который вдобавок может погибнуть в любой момент во время одного из своих проклятых воздушных трюков.