Читать книгу - "Чисто семейное убийство - Елена Юрская"

Все мужья собираются на измену одинаково. Они прописывают на лице дурацкую улыбку, натягивают лучшие, по их мнению, шаровары, обливаются одеколоном и на прощанье нежно, как в последний раз, целуют своих жен. Мой Дима пошел по этому пути в самые дебри: «Ты меня любишь?» Вот что значит отсутствие опыта. Он бы еще табличку на грудь привесил: адрес измены такой-то. И главное, никаких изысков. Общий, местами затасканный сценарий, который в детстве использовался для бегства от материнского ока, а теперь немного модифицированный — для перелета в чужое гнездо. А романтика где? И дрожь в коленях? Дима зажрался. Если ему скучно со мной, то весело ему может быть только среди женщин племени амазонок. Неужели опять развод? Мужья-недельки легким движением руки превращаются, превращаются, превращаются наконец в мужей «две недельки». Окинув грустным мысленным взором пространство, заполненное мужчинами, я поняла, что почва для героизма еще есть, но на чужих континентах она как-то черноземнее. А впрочем… Да, мне не семнадцать лет. И зеркало в модном пять лет назад итальянском трюмо не уставало подтверждать сей прискорбный факт. Да, глаза уже обременены морщинками, губы — едва заметным притяжением вниз, брови не выщипаны, ногти не накрашены, носить нечего. Бедность это, а не возраст. Вот что. Я грациозно пробежалась по спальне, чтобы почувствовать наполненность собственного тела. Прыжок в длину обнаружил два лишних килограмма, попытка сесть на шпагат была приостановлена из-за жалости к соседям снизу. Что еще? А ничего. Мне не семнадцать лет. Без ложной скромности — в два раза больше, но тот, кто скажет мне об этом, глядя прямо в глаза, и дня не проживет. Я — гордость, ум, честь и совесть нашего провинциального города. Я — на третьем месте после милицейско-бандитской группировки Ахмета и балетной труппы, что недавно довела до слез Америку. Я — звезда, в конце концов. И не потерплю этих жутких белых штанишек, которые мой муж нацепил для того, чтобы достойно провести допрос. Может, написать на него анонимку? В лучших традициях моих советских подруг? Как же я опустилась, если довела супруга до открытой попытки измены? Я, никогда не простившая мужчине даже чиха в сторону чужой женщины, спокойно отпустила дорогого Тошкина в свободное плавание по хищницам города. Завтра во всех газетах, во всех рубриках «Светская хроника» будет информация о моем моральном падении. Ну а что другое там может быть написано, если куратор СМИ спит с женой куратора службы безопасности, а сам депутат Сливятин весьма недвусмысленно запретил рассказывать в прессе о количестве комнат для прислуги в загородных дачах наших законников? Только я! Только одна сплошная я — царица, халява и дура набитая. Неужели опять развод?

— Надя, возьми трубку, потому что из нее мне сильно молчат! — Возмущенный Яша заглянул в спальню и счел за лучшее удалиться. Он никогда не мешал мне думать по системе йогов.

Я встала с пола и подошла к телефону, который приторно, издевательски молчал. Сегодня все было против меня, даже ехидная Аглаида Карповна, с которой мы вроде бы нашли общий язык, тихо посмеивалась в своем кабинете. Так, мало того, что полковнику никто не пишет, ему еще и не звонят. Раньше для выходов из кризиса у меня было одиночество, небывалый трудовой подъем и возможность испортить кому-то жизнь. Сейчас нас было слишком много для того, чтобы я взяла веник и начала генеральную уборку по типу великой культурной революции в Китае.

— Да! — звонко выкрикнула я, когда телефон назло всем обитателям моей квартиры снова зазвонил. — Да! Я слушаю.

— Надя. — Голос мамы был строг и сух. — Мне сказали, что ты учинила незаконную расправу с учительницей. Где твое чувство корпоративной солидарности? На нее что, не действовали обычные методы внушения?

— Это не я. Это кто-то другой, кто-то посторонний.

— Ну и хорошо, — ласково согласилась мама.

Совсем недавно, буквально пятнадцать лет назад, она проводила со мной тренировки по выдаче набора правды, какой бы страшной она ни была. Умолчание также причислялось к жутким ликам лжи. Что угодно — только не вранье. Теперь жить стало значительно легче: нужно всего лишь удержаться от немотивированного убийства, и ты уже прослывешь порядочным человеком. Хорошим гражданином. Потому что мотивированное убийство, как выяснилось, может стать единственным оплотом справедливости в одной отдельно взятой стране. Чтобы философия не взорвала мою скучную голову, я принялась совершенствовать свое тело: качать пресс, приседать, подпрыгивать и наклоняться. Первыми сдались позвоночные диски, они стали подозрительно хрустеть и заваливаться набок, потом треснула и замерла в положении налево шея, в довершение всего я подвернула ногу и тихо выругалась.