Читать книгу - "Тайны "Монастырского приюта" - Александр Трапезников"

– Ну, это понятно, – согласилась Оленька. – Когда все кончится, мы с тобой уедем… в Америку. Или еще куда-нибудь.

– Как скажешь, – кивнул Макс. – Я весь в твоей власти. Кого еще убрать? Тошика? Куруладзе? Или кого-нибудь из постояльцев? Может быть, Сиверса? Багрянородского? Кого прикажешь.

Багрянородский толкнул в бок Александра Юрьевича и прошептал:

– Вот сволочь! Нет, ну вы только подумайте?..

– Заткнись!.. – прошипел Прозоров, зажав возмущенному Багрянородскому рот.

Между тем разговор сообщников продолжался.

– Нет, с ними пока подождем, – произнесла Оленька. – Не торопись. Эти поплатились за Стаса, но мне нужен футляр.

Она подошла к трупам, с каким-то сладострастным любопытством посмотрела на них. Одного даже перевернула ногой.

– А славные были мальчики, а уж втроем и вовсе не оторваться, – сладострастно сказала она. – Ладно, я приготовила гипс. Давай работать.

Тела покойных оттащили к большой лохани, возле которой стояло жестяное ведро. Дело закипело. Макс зачерпывал разведенный гипс, обмазывал им трупы. Оленька помогала, лепила форму. Так, постепенно, мертвые братья превращались в уродливые статуи.

Работа спорилась, плоть исчезала под гипсом.

– Это ты ловко придумала, – сказал Макс. – Никто вовеки не догадается.

– Меня надоумил Стас, когда мы первый раз попали в этот зал, – отозвалась Оленька. – Простенько, а со вкусом. Гипса тут много, на всех хватит. На всех любовников, – добавила она многозначительно.

– Но ты ведь любишь только меня? – немного ревниво спросил Макс.

– Конечно, тебя, малыш, – нежно ответила она. – Не сомневайся. Я люблю мощь и покорность. Потом вернемся ко мне, и я подарю тебе все райские кущи. А теперь ответь: Куруладзе заодно с Тошиком?

– Не знаю, – сказал циркач. – Он не посвящает меня в свои планы. Ко мне все относятся как к тупой скотине, а я не такой.

– Разумеется, не такой, милый. Мы оба божественны. Только я – красавица, а ты – чудовище. Вот и вся разница.

Работа была закончена, не прошло и двадцати минут. Теперь на полу лежали две статуи. Одной из них Оленька приделала рога и пару хвостов, другой – огромный живот, из которого торчала кисть руки.

– Зачем? – спросил Макс.

– Чтобы они не отличались от других, – ответила Оленька. – Шутки ради. Тот древний скульптор тоже был отчаянным весельчаком, как погляжу. Ну что, посмеемся в последний раз?

– Посмеемся! – радостно ответил Макс, еще не понимая, куда она клонит.

Оленька отступила на пару шагов назад, вытащила из-за спины пистолет. Навернула на него глушитель.

Делала это медленно, поскольку Макс все равно не шевелился, остолбенев от неожиданности.

– Ты был очень милый, малыш, – с сожалением сказала она. – Но мне больше не нужен.

– Как это? Куда же я денусь? – тупо спросил Макс.

– Отправляйся в Америку. Без меня, – ответила Оленька. Раздался всего один хлопок. Пуля угодила прямо в лоб, и бедняга повалился навзничь.

Оленька тяжело вздохнула, спрятала пистолет, зачерпнула из лохани ведром и принялась за работу. Создавая новую статую, она что-то весело напевала. Потом, критически осмотрев гипсового монстра, приделала ему еще одну пару ослиных ушей.

– Вот теперь все, – сказала она, вытирая руки. И пошла через весь зал к противоположному выходу, удаляясь от прячущихся за Бафометом постояльцев.

Багрянородский вновь ткнул Александра Юрьевича в бок.

– Нет, я тащусь, вот баба! – прошептал он. – Геракл, а не женщина. Богиня Анаит!

Сивере оглянулся, ему было не по себе от всего увиденного.

– А где Прозоров? – удивленно спросил он.