Читать книгу - "Жиголо - Сергей Валяев"

— А откуда тогда у янки 115-ое? — удивился я.

— Из разбившихся НЛО, — ответил полковник. — И его мало.

— А у нас будет много?

— Достаточно, чтобы… — запнулся.

— … чтобы мир был многополярным, — усмехнулся Старков и встряхнул спичечную коробку. — Двести граммов элемента 115-го, а это треть коробочки, могут давать энергию для всей нашей столицы лет двадцать пять. Это если отбросить военно-космическую проблему.

— Понятно, — вздохнул я, — готовимся к звездным войнам.

— Ты этого не говорил, — рассмеялся Старков, — а мы не слышали.

— Но я-то каким припеком ко всему этому тарараму? — повторил вопрос.

В качестве детонатора, Дима, объяснили мне. Ситуация настолько сложная и нервная, что появление любого нового человека должна её взорвать. Если «крот» существует, то так или иначе проявится, не может не проявиться.

Я задумался: схема была ясна, но моя светлая личность никак не вписывалась в нее. Вместо меня мог быть любой «конторский» человечек. Мне показалось, что сотрудники безопасности не договаривают что-то. Что? Не хотят ли меня забросить в научно-исследовательский центр Дубны или в «Зону-51» в качестве диверсанта?

— А кто у нас этот Ник? — позволил себе вопрос.

— Банкир, — улыбнулся Старков, — который мечтает о полете на НЛО в качестве агента 007.

Я понял, что вечер вопросов и ответов закончился. Да, на веранде уже вовсе гулял летний вечерок, накидывающий сиреневую шаль будущей ночи на плечи берез.

— Все будет нормально, Дима, — пообещал Старков, когда я провожал его к машине. — Принимай все, как игру. — Посмотрел на темнеющие небеса. — Не верь ни в какую чертовщину. — Приблизил лицо к моему. — Все это наши земные дела. Америкаш мы сделаем, — погрозил в никуда пальцем. — Ужо мы вам!

И с этим «ужо» убыл, а я остался в глубокой меланхолии, но со страницей, где излагалась моя «легенда», мол, молодой и модный журналист, коллега Марины Стешко пытается вникнуть в суть архисовременной проблемы.

Куда проще покорять заоблачные обледеневшие пики, чем бродить по торфяным болотам, все больше погружаясь в топь непонимания.

Повторю, начиналась эта история банальной криминальной резней, а продолжение имеет весьма интригующее. Такое впечатление, что я угодил в параллельный мир, где с небес сыпятся пилоты-гуманоиды в своих дисках, где ученые, как проклятые, ищут загадочный и всесильный элемент 115, где, будто лист бумаги, искривляется Пространство-Время, где все разведки мира готовятся к звездным войнам. И в этом запредельном мире — я: реальный, как репа на подмосковном огороде.

И что делать, сержант? Делать нечего — жить и действовать в предлагаемых условиях.

После ужина мне сообщают, что в научно-исследовательский центр отправляемся утром, а пока я могу, если того желаю, посмотреть слайды, на которых запечатлены сотрудники группы «D». Я выражаю такое желание и через несколько минут снова оказываюсь в просмотровом зале.

Мои будущие коллеги были на удивление похожи — бородами, фанатичным блёком в глазах, некой возрастной потертостью и общей биографией. После просмотра я спросил:

— Тут восемь, а где девятый?

— Девятая, — усмехнувшись, Денис Васильевич Фаст щелкнул пальцами. Где наша Анечка? — Объяснил. — Внучка академика. Умненькая, разумненькая, правда, малость восторженная, как пионерка. — И спросил, когда на экране проявилось молодое лицо девочки с конопушками и золотой челочкой. Нравится?

— Уже влюблен, — отшутился.

И глядя на экран со знакомым мне лицом — знакомым по недавнему сновидению, почувствовал беспокойство. Призрачный ангел-хранитель по имени Даная неожиданно начал материализоваться в земную девочку по имени Анечка. И в обстоятельствах весьма драматических. Неужели все происходящее случайность? Или это игра воображения? А, может, наша встреча запрограммирована небесами?

На все эти вопросы ответ будет получен, уверен. Надеюсь, в самом скором будущем. И с этой уверенностью уснул, предварительно, правда, глянув на ночное небо, которое прошивали быстролетные НЛО, оставляющие за собой новогодне-звездные россыпи надежды на чудо.

Знаменитая Дубна оказалась типичным городком-спутником столицы. В славные советские времена, когда наука цвела ухоженной клумбой южных чайных роз, считалось престижным здесь жить и работать. Центральная площадь с гипсовым Лениным, указывающим дланью путь на местный железнодорожный вокзальчик, стеклянный двухэтажный универмаг, ресторан «Дубна», неторопливый ход люда на улочках, засаженных украинскими пирамидальными тополями, местная речка — все это мелькнуло за стеклом авто и пропало, как видение. Не скажу, что прекрасное.

Потом появился бетонный забор, бесконечный и серый, как, не буду оригинален, жизнь работника умственного труда. Над металлическими воротами заметил вышку для визуального наблюдения. Документы проверили физически крепкие секьюрити со знакомыми мне лицами актеров второго плана, вооруженные автоматами.

— Строго у вас, — заметил я. — Как в зоне.

— А как же, — ответил Денис Васильевич, — оборонное предприятие, образцово-показательное, — и посчитал нужным уточнить, — было.

На территории следы постсоветской разрухи практически не наблюдались, разве что здания и производственные корпуса имели вид уставший и малость обшарпанный.

— Покрасим, — ответил на мое замечание полковник Фаст. — Победим и покрасим весь мир, — недобро улыбнулся, — в цвет цинковой зелени.

— Так красят дачные заборы и танки, — заметил я.

— И красиво получается, — засмеялся Денис Васильевич, поддержанный двумя коллегами, и развил мысль о том, что давно пора перекрасить наш голубой шарик в цвета более решительные и мужественные.

В его словах читался подтекст, да я был отвлечен тем, что рассматривал старенькое панно на стене корпуса. На грязноватом от дождей и ветров фоне проявлялась девичья фигура в художественной эстетике конца 70-х годов: крупные бедра, крепкие ноги с крестьянскими икрами, наливная грудь, простенькое ситцевое платьице…

А вот лицо — лицо мне показалось знакомым. Местный маляр решил себя не утруждать поисками натуры и перенес на стену божественный лик Сикстинской мадонны.

— Это наша красотка Варвара, — сказал Денис Васильевич, заметив мой интерес к настенной живописи. — Раньше работала в столовой. Всем давала… — и осклабился, — и не только каши.

Солдафонский юморок моих подопечных почему-то начал раздражать, хотя я сам не отличался деликатностью к родному слову. Более того, когда мы шли по длинному коридору производственного корпуса в группу «D», я обнаружил: меня ведут, будто арестанта. То есть впереди и позади меня находились люди с лицами актеров второго плана. Оставалось только заложить руки — и в цугундер. Ладно, решил я, видимо, нервничаю и моя фантазия играет, как однорукий инвалид на гармони.