Читать книгу - "Внебрачная дочь продюсера - Анна и Сергей Литвиновы"

Она стала внимательно разглядывать их лица, а потом вдруг воскликнула, обращаясь к одной из них:

– Ленка? Ты?

Далеко не молодая Ленка, толстуха-консьержка в сильных очках с неопрятной химической завивкой, вскочила. А Брагина уже бросилась к ней с криком, растопырив пальцы, пытаясь вцепиться в глаза:

– Убийца! Убийца! Убийца!

Вдову перехватил Кривошеев. Сжал ее предплечья.

– Гадина! – выкрикнула Брагина, дергаясь в стальных лапах детектива. – Убийца!

Взгляды собравшихся, недоуменные и предвкушающие, обратились на женщин. И тогда консьержка, почувствовав себя в центре внимания, выкрикнула, задыхаясь:

– Да! – бросила она в лицо вдовы. – Я убила их! И мужа, и обоих твоих выродков!

* * *

За два часа до описываемых событий частные детективы – Кривошеев и Леся – позвонили в квартиру, находящуюся в том же доме, но в другом подъезде – в дверь вдовы.

…То, что Лесю освободили – да еще вчера вечером, в субботу, в нерабочий день, – Ник искренне считал исключительно своей заслугой. Судя по его рассказу, он дошел чуть ли не до главных кабинетов на Петровке и едва ли не до самого генерального прокурора, добиваясь, чтобы его помощницу выпустили. Леся помалкивала – хотя у нее имелась своя версия событий. И самую важную роль в том, что ей даровали свободу, она полагала, сыграла ее собственная реконструкция убийств всех троих Брагиных. Она все-таки добилась вызова на допрос и сумела изложить свою версию следователю Михаилу Николаевичу. И именно на нее опирался Кривошеев, когда убалтывал милицейских и прокурорских начальников, чтобы Лесю выпустили…

…Детективам открыла Вера Петровна Брагина. Она выглядела настоящей старухой, в глухом черном платье и огромных солнцезащитных очках (несмотря на полузадернутые шторы и пасмурный день). И если вчера Леся считала самым несчастным человеком на земле себя (когда ее неправедно заточили в тюрьму), то теперь она остро поняла, что несчастней человека, чем эта женщина, в одночасье потерявшая мужа и двоих сыновей, – нет и быть не может. Было жестоко сейчас разговаривать с ней, но еще большей жестокостью представлялось скрыть имя убийцы и оставить ее горе не отмщенным.

– Прошу.

Вера Петровна проводила гостей в ту же самую хайтековскую комнату, в которой она принимала (кажется, это было сто лет назад) Лесю. Они расселись на бело-кожаные кресла вокруг стеклянного стола.

– Мы установили убийцу, – с места в карьер бросился Ник.

– Но у нас практически нет улик, – перебила его Леся, – поэтому вы должны помочь нам…

– И кое-что откровенно рассказать, – докончил Кривошеев.

– Спрашивайте, – хрипло сказала вдова. – Ради того, чтобы изобличить… – судорожный вздох, – убийцу, я готова на все…

– Для того чтобы объяснить происходящее, – участливо начал детектив, – мы с вами должны вернуться к событиям без малого двадцатипятилетней давности. Вы помните, в начальную пору работы вашего мужа в МИДе вы дружили семьями с одним из его коллег по фамилии Куприянов?..

– Помню, – нахмурилась вдова. – А при чем здесь это?

Не отвечая на ее вопрос, Ник продолжил:

– А помните ли вы, что Куприянов с супругой должны были отправиться в длительную загранкомандировку в Африку, однако их сняли прямо с парижского рейса, в аэропорту, за попытку провоза в багаже антисоветской пропаганды – и вместо них в Анголу поехали вы с супругом?..

– Да, такое было… – согласилась Брагина. – Но какое отношение…

Детектив не дал ей закончить:

– А вам никогда не приходило в голову, почему в багаже Куприяновых вдруг оказалась антисоветчина?

– Я догадывалась, – тихо сказала вдова.

– Значит, вы знаете, что ваш покойный супруг, – снова атаковал ее детектив (Леся во все глаза смотрела на него и задавала себе вопрос, сможет ли она в случае необходимости быть столь же психологически безжалостной, и отвечала себе, что нет, пока не сможет), – Иван Арнольдович, был любовником жены Куприянова, Елены?

– Но какое отношение это может иметь… – начала Вера Петровна, но сыщик опять перебил ее:

– Самое непосредственное, уверяю вас, самое непосредственное…

За 23 года до описываемых событий

25 февраля 1985 года

– Ваня? Ты?! Зачем? Зачем ты пришел?

– Что, не пустишь?

Лена нахмурилась.

– Ну ладно, заходи. Но имей в виду: вот-вот должен вернуться муж.

– Он придет нескоро.

– Откуда ты знаешь?

– У него последний инструктаж в министерстве. Выдача билетов, суточных и прочих причиндалов красивой заграничной жизни. Поэтому у нас с тобой еще много времени.

Прямо в коридоре Иван обнял Лену.

Сначала она сопротивлялась, но потом ответила на его поцелуй.

Он прошептал:

– Я с ума сойду без тебя… Не представляю, как я жить стану, когда ты будешь так далеко… И не напишешь ведь, не позвонишь… Я не родственник тебе, и, значит, запрещено…

– Ах, Ванечка… – На глаза Лены навернулись слезы. – Мне тоже так жаль!.. Так жаль с тобой расставаться!.. Пойдем…

Лена взяла его за руку.

В гостиной вовсю шли сборы. Посреди комнаты на полу лежали два распахнутых, наполовину упакованных чемодана. Меж двух стульев примостилась гладильная доска. На диване стопками были сложены свежеотутюженные вещи и возвышалась гора еще не глаженного белья. Лавируя меж чемоданами и гладильной доской, Елена отвела гостя в супружескую спальню.

Иван атаковал ее на этот раз особенно самозабвенно. К любви к ее жаркому телу примешивалась горчинка предстоящей разлуки. К радостной мысли о том, что он наставляет рога другу, – зависть к нему: Куприянов уезжает из Союза, а Брагин пока остается…

Лена в последний раз протяжно вскрикнула и изо всех сил сжала плечи Ивана, а потом обмякла и осторожно выпустила его из своих объятий, и тут же бросилась стирать полотенцем со своего лона и с его тела следы их любви – ни единой капли не должно остаться на месте преступления…

– Я пойду в душ, – сказал Иван, а Лена прикрыла глаза и в истоме растянулась на постели.

Он аккуратно затворил дверь в спальню. Не одеваясь, голый, как был, подошел к своему стоящему в коридоре «дипломату». Выудил из него сверток: газета «Правда», туго перевязанная бечевкой. А в свертке – стопка листов, слепая копия, отпечатанная на машинке. Очень страшно было сначала доставать текст, а потом везти его на метро через всю Москву. Ведь только время покажет, не напрасны ли все его старания…

Иван подошел к раскрытому чемодану и аккуратно, на самое дно, под все сложенные вещи засунул пачку листов. Махровая антисоветчина, диссидентские бредни. Но на Западе они еще не печатались, Иван точно знал это, дипломат обязан владеть ситуацией в сфере контрпропаганды. То, что текст нигде за кордоном не публиковался, многократно повышало его ценность. И его опасность для тех, кто намеревался вывезти его из Советского Союза. Для курьера, вольного или невольного…