Читать книгу - "Рецепт на тот свет - Далия Трускиновская"

— Как вам угодно, — холодно ответил физик. — Но я бы рекомендовал вам поискать вашего приятеля-сбитенщика и выяснить, что это за дом на краю Московского форштадта. Коли его посещает предполагаемый Эмиль Круме, то не там ли прячется наш отравитель?

— Возможно, Теодор Пауль и там… Но если он не выходит из дома — то как это проверить?

— Надобно его как-то спугнуть.

— Но как? — не унимался Маликульмульк.

— Право, не знаю. Это невозможно придумать, сидя в аптеке. Вот когда окажетесь у дома, да еще в обществе сбитенщика, умная мысль сама вас осенит.

На Большую Новую улицу они вышли вместе и некоторое время шли молча, причем Паррот — впереди, Маликульмульк — сзади. Свернув направо, они вскоре оказались на Сарайной, и тут Паррот соблаговолил обернуться.

— Что же вы не останавливаете ормана, Крылов?

— Я провожу вас до богадельни ради моциона. При моей комплекции моцион необходим, — строптиво отвечал Маликульмульк. Паррот порядком раздражал его, но обойтись без физика он не мог — тот был проницателен и умел связывать между собой разнородные сведения. У Маликульмулька такие умственные штуки пока не получались.

У Иоанновской церкви он вошел в проход вслед за Парротом и, ничего не объясняя, подошел к дверям богадельни.

— Я справлюсь сам, — сказал Паррот. — К тому же где-то поблизости Давид Иероним. А вам лучше поспешить в Московский форштадг. Только вы и можете произвести там розыск — я настолько русского языка не знаю. Если мы упустим этого поганца Теодора Пауля — то рискуем никогда не узнать, кто хотел отравить герра Струве. А я не могу всякий раз приезжать из Дерпта, когда вдруг окажется, что старик опять в опасности.

Возразить тут было нечего.

Дверь за Парротом захлопнулась, Маликульмульк остался во внутреннем дворе.

Он понимал, что нужно спешить в предместье, на поиски Демьяна и загадочного дома, построенного на русский лад, с резными наличниками, на которых лошадки. Однако недовольство Парротом не угасало — а выражалось оно в том, что Маликульмульк торчал во внутреннем проходном дворе, как монумент, и, чтобы объяснить прохожим свою позу, задрал голову и разглядывал вычурный щипец Иоанновской церкви. Он не понимал, зачем переводить кирпич на такие замысловатые композиции, не видел в них красоты. Щипец был увенчан пресловутым рижским петушком, и Маликульмульк невольно задумался: а что еще может быть связано с этой медной птицей, кроме евангельской печальной истории о предательстве Петра?

На ум пришли прежде всего фабулы, сиречь — басни, в которых петуху самое место. Покопавшись в памяти, Маликульмульк извлек на свет Божий разве что сумароковскую кошку, фонвизипскую обезьяну и майковскую собаку. Петуха в русском поэтическом зверинце он не обнаружил и даже удивился — наглая и самовлюбленная птица так и просилась в язвительные вирши. А вот у Лафонтена и у Эзопа петухи водились… не залатать ли прореху и не перевести ли хоть короткую басенку Эзопа на русский язык? Раз не удается сесть за комедию, то разродиться хоть фабулой… на радость маленьким Голицыным…

Эта мысль развеселила Маликульмулька настолько, что недовольство Парротом почти прошло. Он даже стал соображать — на какую улицу выйти из двора, на Сарайную или на Большую Кузнечную, где больше смысла брать ормана? Сарайная была более оживленной — но по Большой Кузнечной быстрее и удобнее было подъехать к Карловским воротам. Сделав выбор в пользу удобства, он направился было к крытому проходу между домами — и нос к носу столкнулся с сосредоточенным человеком, лицо которого было почти скрыто надвинутой на брови шапкой и поднятым воротом шубы, торчал лишь нос.

Маликульмульк давно заметил, что при таких столкновениях начинаются комические маневры: чтобы разойтись, оба визави кидаются разом в одну сторону и мешают друг другу до тех пор, пока не рассмеются или не разозлятся. И на сей раз Маликульмульк подался вправо, уступая дорогу, однако носатый господин уклонился, по его расчету, влево, и опять они встали друг против друга. Теперь Маликульмульк уже смог разглядеть, что лицо порядком попорчено оспой. А миг спустя понял — это лицо ему знакомо!

Аптека Лебедя! Попытка выследить старшую дочку Преториуса — не побежит ли она к своему жениху? Надежный и деловитый помощник Преториуса — Эмиль Круме!

Этому загадочному помощнику было не до реверансов на снегу. Он отпихнул Маликульмулька и проскочил во двор. Маликульмульк обернулся и увидел, как Эмиль Круме отворяет дверь Николаевской богадельни.

Это философу сильно не понравилось. Если Круме, который разыскивал мнимую Берениху, как-то прознал, где она скрывается, не случилось бы беды…

Маликульмульк развернулся и поспешил следом за рябым Эмилем.

На лестнице того уже не было, но Маликульмульк знал, где искать. На втором этаже, в комнате старух — и тут уж не до умопомрачительного смрада. Он ворвался в эту комнату, когда смотрительницы в серых платьях разносили лежачим миски с похлебкой и раздавали хлеб, а ходячие собирались в трапезную. Предполагаемая сестра Видау была среди них. А вот Круме как раз не было… спрятался, подкарауливает?..

Чего он хочет от старухи? Встретиться, что-то ей объяснить? Вернуть ее туда, откуда она ушла? Или — заставить ее замолчать?

Смотрительница довольно грубо посоветовала Маликульмульку выйти вон. Ее не было, когда сюда приезжала княгиня, и она не знала, что этот огромный господин с большим пухлым лицом — начальник канцелярии его сиятельства. А если бы и знала? Что такое канцелярский начальник для смотрительницы, которая в этой комнате — королева? И более того — нет большего наслаждения для королевы, властвующей в смрадной комнате и подтирающей зады старухам, чем унизить чужого человека, будь он хоть генерал-губернатор лифляндский. Ибо генерал-губернатор высоко и может свалиться вниз, а ей куда падать? На ее должность не скоро охотница сыщется, поругают да и простят.

Маликульмульк вышел в коридор и встал, озираясь. Где-то тут Гриндель и Паррот — но где-то тут прячется и Круме.

Следом за ним вышли из комнаты и направились к лестнице насельницы богадельни — кто с клюкой, кто вцепившись в локоть товарки. Маликульмульк отступал перед этим шествием, пока не оказался на лестнице и чудом не покатился вниз.

Лестница была узка, ему поневоле пришлось возглавить старушечью колонну, и лишь внизу он сумел вжаться в стену, чтобы пропустить женщин в трапезную.

Мимо него прошла мнимая Берениха, гордо неся седую голову и придерживая удивительно белой рукой край грубой накидки. Маликульмульк снова отметил: перстней нет. Неужто по дороге в богадельню все их раздала?

Он проводил женщину взглядом — и вдруг увидел Круме. Тот словно бы скинул шапку-невидимку и предстал перед сестрой герра Видау на самом пороге трапезной.

— Стой, стой! — по-русски закричал Маликульмульк и в два шага оказался возле старухи.

Взгляды встретились.

Маликульмульк понятия не имел, что делать, как остановить Круме, он только смотрел в неожиданно светлые глаза — и Круме растерялся на миг, не отвел взгляда. Вдруг его рябое лицо исказилось — он узнал канцелярского начальника.