Читать книгу - "Механический рай - Александр Трапезников"

— Работа такая. А что у нас с погодой?

— Ветрено, — беспечно улыбнулась Снежана.

Тренировка необходима всегда, в любом деле, а Гере особенно хотелось пострелять из арбалета, тем более что прошло месяца четыре с тех пор, как он последний раз держал этот замечательный инструмент в руках. Погоняв вдоволь на мотоцикле по знакомым улицам своего района, он и удовольствие получил, и проверил обстановку: кто, где и чем занимается. Самого Геру в шлеме и новом прикиде узнать было невозможно. За спиной висела большая спортивная сумка, в зубах — сигарета, в руке — банка колы. Он видел машину Коржа и его самого, разговаривающего о чем-то со своими парнями, затем к ним торопливо подошли два подростка — Кент и Татарин. И Жмох был рядом, прятался за деревьями, но не выходил.

Затем Гера медленно ехал за торопливо шагавшей в сторону рынка Людкой. Она вошла в одну из палаток, где торговали кавказцы, и дверь за ней закрылась. На окошке вывесили табличку «Закрыто». Гера усмехнулся. Каждый зарабатывает, как может, здесь ее точно накормят…

Он свернул к магазину «Барс» и долго кружил возле него, видя издалека милицейскую машину, открытые в бар двери, запоминая всех, кто входит и выходит из «черного» общежития.

Потом он отправился к Светиному дому, словно надеясь в последний раз увидеть ее здесь, хотя и понимал, что это невозможно. Она лежала где-то в реанимационном отделении, с подключенными проводками, которые сейчас заменяли ей мозг, сердце, почки и все остальное. Жизненный механизм уже искусственный, а плоть еще человеческая.

Неожиданно он увидел, что из подъезда выходит Лешка-Лентяй. Значит, уже выписался из больницы. Значит, ничего серьезного с ним и не произошло. Гера снял шлем и подъехал к Лентяю.

Поздоровались.

— Чего ты такой странный? — спросил Леша.

— Надо. Только не говори никому, что меня видел.

— Не сболтну.

Лентяю можно было верить, не такой он человек, как эти «обезьяны» и «живчики»…

Выглядел Леша как покойник, даже глаза ввалились. И Гера догадался почему.

— Сейчас в больницу, к Светке, — сказал Лентяй и махнул рукой. — Боюсь, уже поздно, — и, не став больше ничего объяснять, пошел прочь.

Гера проводил его взглядом, затем, фыркнув мотором, помчался в сторону леса. Там он начал на предельной скорости гонять по дорожкам, распугивая детей и собак, наслаждаясь руганью взрослых. Когда это занятие ему надоело, Герасим медленно поехал к знакомой беседке. Остановившись за деревьями, разглядел своих бывших приятелей, даже услышал, о чем они толкуют. Все по-прежнему: шмотки, клей, курево, девки и кому дать в морду…

В беседке сидели Гусь, Арлекин, Жмох, Кича и Дылда. А вскоре к ним присоединились еще трое — Кент, Татарин и Додик. Почти вся компания в сборе. Интересно, кто же из них будет вожаком, у кого хватит ума и силы? Наверное, либо Гусь, либо Кент. Дылда, может, и посильнее, но он дегенерат. Жмох и Татарин — шестерки. Кича уже не человек, всю дорогу обкуренный и проклеенный. Додик и Арлекин не настолько злы, как надо. А впрочем, все равно…

Гера расстегнул сумку, вытащил из чехла арбалет и приготовил его. В комплект входило двадцать пять стрел, более чем достаточно. Положив арбалет на колено, он опустил шлем и медленно выехал из-за деревьев. Подростки в беседке удивленно уставились на появившегося невесть откуда парня.

— Гляди-ка, какой лыцарь! — загоготал Жмох, обычно первым начинавший всякое безобразие. — Черная маска Смерти! Эй, придурок, ты откуда взялся?

— Погоди! — остановил его Гусь, который уже готовился командовать всеми. Ты кто? А ну-ка слезай со своего ишака, иди сюда! Пока зову по-хорошему.

Он сделал знак, и Додик с Арлекином выскользнули из беседки, решив обойти мотоциклиста с боков. Гера приподнял арбалет и пустил стрелу. Подростки в беседке даже не поняли, почему Арлекин вдруг упал и замер. Будто споткнулся и теперь притворялся, решив отдохнуть. Из-под куртки у него торчал наконечник стрелы. Радуясь удачному выстрелу, Гера перезарядил арбалет, и вторая стрела догнала Додика, который, успев все сообразить раньше других, метнулся к деревьям. Дылда, растопырив руки, пошел прямо на мотоциклиста, матерясь и брызжа слюной, но третья стрела угодила ему прямо в горло, и он замолчал, рухнув навзничь.

Поднялся крик. Никто еще до конца не понял, что происходит. Все думали, что идет какая-то игра, в которой по правилам надо падать и притворяться мертвым. Или убегать. Но выскочить из беседки никому не удавалось. Лишь только кто-то пробовал высунуться, как в него или рядом с ним вонзалась стрела. Наездник кружил вокруг беседки, словно издеваясь, перезаряжая свое смертоносное оружие, выпуская одну стрелу задругой…

Через пять минут все было кончено. Гера расстрелял весь запас, слез с мотоцикла и убрал арбалет в чехол. Затем зашел в беседку. Никто не шевелился. Жмох был пришпилен к опорному столбу, Кент и Кича лежали на полу, Татарин свешивался через перекладину. Один Гусь сидел на лавке, будто отдыхая, но конец стрелы торчал у него ниже ключицы. Неожиданно он с трудом приподнял голову и мутным взглядом посмотрел на мотоциклиста. Гера снял шлем и подошел ближе.

— Ты?.. — прошептал Гусь.

— Я, — ответил Гера. — Встретимся в аду, — добавил он и, вытащив из-под куртки пистолет, выстрелил ему в голову.

Холодильная камера представляла собой довольно просторное помещение, величиной с две комнаты, и была разделена на отсеки, в которых хранились скоропортящиеся продукты. Температура чуть-чуть выше нулевой. Имелась внутренняя вентиляция, но пахло почему-то свежемороженой рыбой. Пара отсеков в камере уже давно были приспособлены Магометом под своеобразный зиндан, там даже было кольцо с цепью, на которую сажали «особо отличившихся» или, например, девицу из следующей партии, предназначенной к отправке на Кавказ в автофургоне. Иногда там, рядом с тушами мяса или связками рыбы, лежал завернутый в рогожу недруг, чье тело по каким-то обстоятельствам нельзя было вывезти немедленно, и оно дожидалось своего срока, уже не предъявляя претензий.

Знай об этом Галя, она сошла бы с ума, хотя сейчас никаких покойников в камере не было. Очнувшись, девочка не сразу поняла, где находится. Откуда-то сверху лился слабый свет. Кавказец оставил лампочку включенной специально, чтобы она не слишком боялась, когда начнет немного соображать. Не стал он и связывать ей руки и заклеивать пластырем рот. Да, он ослушался хозяина, но у него было сердце, а где-то в Чечне тоже подрастала дочь, и, представив ее на месте этой девочки, кавказец просто уложил Галю в один из отсеков на овечью шкуру, прикрыв сверху другой. Выбраться из камеры было невозможно, дверь открывалась только снаружи.

Галя попыталась встать, но у нее закружилась голова. Она попыталась вспомнить, что произошло. Вспомнила, но плакать не было ни сил, ни желания. Слезами тут не поможешь. Она хорошо понимала, что ее ждет, какую участь ей уготовили, хотя даже и в самых страшных мыслях не могла представить того, что замыслил Магомет. Меня убьют, подумала вдруг она. И больше всего ей стало жаль маму и отца. Потому что они уже никогда не увидят ее. Гера не сможет ее отсюда вытащить. Он даже не знает, где она.