Читать книгу - "Возвращение в Оксфорд - Дороти Ли Сэйерс"

Оставь меня, Любовь! Ты тлен и прах.

Не устрашись, о Разум, высоты,

Где ценно нерушимое в веках,

Где увяданье полно красоты.

О, поклоняйся сладкому ярму,

Чей тяжкий гнет — начало всех свобод,

Прими тот свет, что разверзает тьму

И чистые лучи на землю шлет.[160]

Сэр Филип Сидни

Лондон показался ей удивительно пустым и неинтересным. Тем не менее Гарриет все время была занята. Она встретилась со своим агентом и с издателем, подписала контракт на книжную серию; узнала подоплеку ссоры между владельцем газеты лордом Гобберсли и рецензентом Эдрианом Клутом; с жаром высказала свое мнение о тройной распре между студией цветных кинофильмов «Гаргантюа Продакшнз Лимитед», актером Гарриком Друри и миссис Снелл-Уилмингтон, автором пьесы «Пирог с незабудками»; вникла в детали чудовищного судебного иска, который мисс Шугар Тубин подала против «Дейли Хедлайн», и, конечно, страстно заинтересовалась новостью о том, что Жаклин Сквилс выставила на всеобщее поругание мерзкие привычки и скверный характер второго бывшего мужа в своем новом романе «Газовые лампы». Однако, как ни странно, все эти занятия не слишком ее развлекли.

К тому же детектив как-то забуксовал. У нее было пять подозреваемых, удобно заточенных на старой водяной мельнице, которую можно было покинуть только одним способом — через деревянный мост, и все они были снабжены мотивами и алиби для бодряще оригинального убийства. В общем, у повествования не было никаких принципиальных недостатков. Но сложные перемещения и взаимоотношения пятерых персонажей начинали образовывать неестественную, невероятную симметрию. Они были не похожи на настоящих людей, и их проблемы ничем не напоминали настоящие проблемы. В реальной жизни Гарриет окружали две сотни человек, которые бегали туда-сюда по колледжу, словно кролики, делали свою работу, жили свою жизнь, руководствуясь мотивами, неведомыми даже им самим, и среди всей этой кутерьмы приходилось иметь дело не с понятным простым убийством, а с бессмысленным и необъяснимым безумием.

И как можно понять мотивы и чувства других людей, когда свои собственные остаются тайной? Как можно первого апреля с раздражением ожидать письма, а потом почувствовать испуг и обиду, когда это письмо не пришло с первой почтой? Весьма вероятно, письмо отправилось в Оксфорд. И срочности никакой нет, поскольку заранее известно, что будет в письме и каков будет ответ, но невыносимо ведь вот так сидеть и ждать.

Дзынь. Входит секретарша с телеграммой (может быть, это оно). Многословное и ненужное послание от представительницы американского журнала, сообщающее, что та вскоре прибывает в Англию и хотела бы поговорить с мисс Вэйн о публикации ее рассказа. С сердечным приветом. И за каким чертом об этом разговаривать? Люди пишут рассказы не затем, чтобы о них разговаривать. Дзынь. Вторая почта. Письмо с итальянской маркой. (Наверняка задержали при сортировке.) Благодарю вас, мисс Брэйси. Придурок с чудовищным английским хотел бы переводить произведения мисс Вэйн на итальянский. Не могла бы мисс Вэйн проинформировать автора письма, каких произведений она сочинитель? Вот все переводчики такие — ни английского, ни разума, ни толку. Гарриет емко высказала все, что она о них думает, попросила мисс Брэйси передать письмо агентам и продолжила диктовку:

— Уилфрид уставился на платок. Откуда он взялся в спальне Винчестера? Со странным чувством…

Телефон. Подождите минутку, пожалуйста. (Не может быть. Было бы нелепо тратить такие деньги на звонок из-за границы.)

— Алло! У телефона. О?

Могла бы и догадаться. Реджи Помфрет всегда отличался этаким вкрадчивым упорством. Не соизволит ли мисс Вэйн… не соблаговолит ли мисс Вэйн смириться с его обществом на время ужина и спектакля в «Палладиуме»? Сегодня вечером? Завтра вечером? Каким угодно вечером? Прямо сегодня? Мистер Помфрет потерял дар речи от радости. Благодарю. Гудки. Так на чем мы остановились, мисс Брэйси?

— Со странным чувством…

— Ах да, Уилфрид. Ему очень неприятно обнаружить платок своей невесты в спальне убитого. Мучительно. Со странным чувством… Что бы вы почувствовали в подобных обстоятельствах, мисс Брэйси?

— Я бы решила, что в прачечной ошиблись.

— Ох, мисс Брэйси. Давайте скажем, это был кружевной платок. Винчестер бы вряд ли принял кружевной платочек за свой, даже если бы его прислали из прачечной.