Читать книгу - "Обман - Андерс де ла Мотт"

– Ну, так вот, – продолжил Туре. – Нелли Закс стала гражданкой Швеции в 1952 году, в том же самом, когда начали строить здесь, под Королевским политехническим институтом, первый ядерный реактор. Садитесь, пожалуйста…

Он указал на одно из кресел.

– В 1966 году, когда Закс получила Нобелевскую премию по литературе, Швеция подписала договор о нераспространении ядерного оружия, и мы пообещали, что прекратим наши попытки сделать собственную атомную бомбу, и ко времени ее смерти эту программу уже полным ходом сворачивали. А двумя годами позднее все уже в принципе было свернуто…

– Но не до конца… – быстро добавила Ребекка.

Шёгрен окинул ее долгим взглядом и в первый раз пригубил свой кофе.

– Да, вы правы. Часть проекта продолжалась. Они называли это исследованиями в области защиты от ядерной угрозы…

– Но на самом деле это было что-то совсем другое? – снова вставила она.

Старик медленно покачал головой.

– Не следует верить всему, что написано в Интернете, милочка…

Он похлопал по крышке ненового ноутбука, стоявшего у него на столе.

– Ядерная программа в целом была свернута в семидесятые. Реактор в Огесте закрыли в семьдесят третьем. Конечно, остались кое-какие небольшие участки работы, но они были строго ограничены, и речь шла исключительно об исследованиях в сфере защиты от ядерного удара.

– А, понятно… Так, а в чем заключалась ваша роль, Туре? – Ребекка взглянула на наручные часы.

– Я был младшим научным сотрудником в том, что называлось проектом «L». Работал в основном в Огесте, на так называемом Третьем реакторе. Мы пытались получить собственный плутоний, но, к сожалению, ничего не вышло. Когда Эрландер с Пальме[101]закрыли нас совсем, мне пришлось уволиться. Сейчас, по прошествии времени, я думаю, что и хорошо, что так. Не очень-то хочется на закате жизни иметь на своей совести создание атомной бомбы.

Тут он вдруг встал с места.

– Но, простите меня, дорогая, с моей стороны это так невежливо. Я тут все разоряюсь. Вы же так и не забрали свой кофе. Я могу вас угостить чем-то другим? Может быть, минеральной водой?

Шёгрен наклонился и открыл небольшой шкафчик в одном из стеллажей, откуда извлек бутылку минералки и стакан. Откупорив ее открывалкой, которую Туре тоже ей дал, Ребекка налила себе воды и стала молча пить. Пузырьки газа обжигали язык; ей все больше казалось, что она теряет драгоценное время.

– Так, ну, посмотрим… С той поры, как мы переехали из своего дома в квартиру, я храню большинство бумаг здесь. Май-Бритт не хотела, чтобы мы перевозили это все в новое жилье. Я думал написать книгу…

Шёгрен рылся в кипах бумаг на столе, что-то искал. Пора бы уже перейти к делу, прежде чем он снова начнет что-то рассказывать.

– Туре, а вы когда-нибудь работали с человеком по имени Эрланд Петтерссон?

Ноль реакции, он даже не взглянул на нее, и почему-то это ее обрадовало. Но одновременно и не обрадовало.

– А с Таге Саммером?

И снова никакой реакции.

– Не-е-ет, к сожалению, эти имена мне ничего не говорят… – наконец пробормотал он, вставая и переходя к папкам на дальнем стеллаже.

Уже готовая выругаться от облегчения и разочарования, Ребекка вспомнила еще одно имя.

– А как насчет Андре Пелласа? – Туре резко встал. – Ведь вы его знали, не правда?

Она заметила, сколько возбуждения было в ее голосе.

– Знал – не знал… Полковник Пеллас руководил одной из секций нашей программы.

– Какой? Какой секцией?

Ребекка еле справилась с импульсом вскочить со стула.

– Их называли группа «I». Они держались немного с краю, так сказать. «Информация и разведка», вот как они назывались на самом деле, думаю я, но не совсем уверен. К сожалению, память уже не та, что раньше… – Старик покачал головой.

– А какова была их роль в этом проекте?

– Точно не знаю, но у нас был ежемесячный отчет, в котором мы фиксировали возникшие проблемы. И в тех пунктах, где мы заходили в тупик, как правило, ставилась отметка «I». Проходила где-то неделя, после чего мы получали подробное описание того, как с этой проблемой можно справиться. Эти рекомендации были по-шведски, но время от времени создавалось ощущение, что это перевод с английского. Просто там были некоторые выражения, ну, и так далее…

– И эти рекомендации поступали от группы «I»? В таком случае это говорит о том, что они общались с кем-то извне?

Туре пожал плечами.

– Мы-то в этом не сомневались, но никаких доказательств у нас не было…

– Американцы?

– Ну, это самое простое объяснение. Хоть наши политики и клялись в обратном, между Швецией и США были прочные связи в военной сфере с самого конца войны. Американское УСС, предшественник ЦРУ, финансировало в том числе и тайную военную деятельность вдоль норвежской границы. И цель, прежде всего, была не в том, чтобы бороться с немцами, а в том, чтобы подготовить войска к тому моменту, когда немцы уйдут. Чтобы предотвратить возможную советскую оккупацию Норвегии, – пояснил Шёгрен. – А такие операции были бы невозможны без помощи шведских военных и разведки…

Он осекся посреди предложения и, извиняясь, улыбнулся.

– Ну, вот я и снова уехал в сторону, милочка, но моя мысль состоит в том, что шведские и американские военные сотрудничали задолго до того, как начался наш проект…

Ребекка кивнула.

– А вам известно, что стало с группой «I» потом, после семьдесят второго года?

Он сдела паузу на несколько секунд, чтобы отпить кофе.

– Как я уже сказал, проект был свернут, военных перевели на новую работу, а нам, гражданским, пришлось искать новую работу в других учреждениях. Не очень-то весело: так много преданных сотрудников, столько вложенного труда – и все понапрасну…

Он вздохнул.

– Сам я переехал в Вэстерос, начал работать на ABB[102]в качестве инженера по автоматике. Доработал там до пенсии. Замечательное, кстати, предприятие, так что все, можно сказать, было к лучшему. Понимаете, мы там разрабатывали процессы…

Он продолжал рассказывать, но Ребекка уже не слушала. Она была права. Дядя Таге работал в ядерной программе и занимался обменом информацией с американцами.

– Так, ну, вот…

Туре Шёгрен достал какой-то конверт и высыпал его содержимое на стол. Фотографии, много черно-белых, но были и цветные. Пожелтевшие, давно забытые фото летних отпусков, выездов на пикники или других достопамятных событий. Судя по одежде и прическам, большинство снимков сделаны в 60-е и 70-е годы.